Любимые забавы папы Карло
Шрифт:
– Могу дать телефон и адрес той квартиры, где мы обитали с родителями. До того, как начал у меня работать, Михаил жил там, я ему ремонт сделал. Но сейчас, думаю, он съехал. Боится небось меня, а может, еще кого-то обманул и смылся. Хотел бы я вам помочь, но, увы!
– А вы храните личные дела уволенных продавцов?
Петя бросил на меня быстрый взгляд, потом вытащил мобильный, набрал номер и сказал:
– Алиса? Скажи, у тебя не осталось данных по Залыгиной? Да, понимаю, говори.
Положив сотовый на стол, Петр взял салфетку и написал на ней название улицы, номер
– Нет гарантии, что она и теперь там живет, – предупредил он, протягивая мне бумажку, – могла переехать.
– Спасибо! – воскликнула я.
– Пожалуйста, – кивнул Петр, – вы бы написали о нас с Михаилом, чем не тема? Двое детей в семье, один гадкий безобразник, второй радость родителей, их надежда. А что вышло? Как нас жизнь перелопатила!
Оказавшись на улице, я вместо того, чтобы сразу сесть в машину, отчего-то встала у витрины магазина и уставилась на разноцветную обувь. Лично у меня нет ни братьев, ни сестер, одно время я страшно переживала, ощущая себя очень одинокой в этом мире, но потом поняла: судьба весьма благосклонна ко мне, я встретила Томочку. Я теперь знаю точно, родственниками не рождаются, ими становятся по жизни, иной раз подруга бывает ближе, чем родная мать и сестра, вместе взятые.
Продолжая размышлять на эту тему, я увидела замечательные кроссовки, светло-розовые, с белыми цветочками, просто мечта, а не обувь, мне давно хотелось такие. Цена симпатичных бареток не пугала бесконечными нолями. Но в особенности меня обрадовала небольшая табличка, на которой стояло: «Последняя пара. Уценка от объявленной цены 50 %. Сороковой размер».
В полном восторге я ринулась в магазин. Понимаю, в это трудно поверить, но при росте метр с кепкой и весе барана я ношу именно сороковой размер, стою как на лыжах, или, если вам такое сравнение нравится больше, хожу в ластах.
– Мне вон те кроссовочки! – воскликнула я, плюхаясь на пуфик.
– Они большие, – мило предупредила продавщица.
– Давайте.
Девушка подошла к витрине, вытащила пару и с улыбкой подала мне:
– Пожалуйста.
Я попыталась надеть замшевые ботинки и вздохнула:
– Малы! Это не сороковой.
– Странно, – покачала головой продавщица, – их только что дама мерила с тридцать девятым размером, так просто провалилась внутрь. Может, вы сорок первый носите?
– Да нет, я купила себе не так давно белые туфли именно сорокового размера, – протянула я, пытаясь натянуть обувь.
– Нога вырасти могла.
– В моем возрасте?
– Ну, случается такая болезнь, когда человек всю жизнь к небу тянется!
Я засмеялась:
– Вы шутите.
– Вовсе нет, – покачала головой продавщица, – каждый месяц хоть миллиметр да прибавит. Говорят, такая болезнь у Петра Первого была, от нее он и помер.
– Мой рост не менялся со школьной поры.
– Ну и что? Значит, у вас увеличивается длина ступни.
Я насторожилась. Вдруг девчонка права, а? И что же выйдет? Где через год я куплю себе ботиночки? В мужском отделе? А когда дотяну до пятидесятого размера? Вот катастрофа, мне суждено остаток жизни носить вместо элегантных лодочек
– Девушка, – крикнула другая покупательница, – принесите такую же пару, как я сейчас меряю, но меньше!
– Сейчас! – крикнула продавщица, двинулась в сторону служебного помещения, потом остановилась, обернулась и воскликнула: – Только сейчас мне в голову пришло! Вы язык высовывали?
– Нет, – удивленно ответила я, – а надо?
– Конечно, – засмеялась продавщица, – поэтому кроссовки и малы вам показались. Вы выставьте язык, посидите пару секунд, чтобы ноги отошли, и снова обувь натягивайте, а я пока на склад сбегаю.
– Думаете, это поможет?
– Конечно, – заверила девушка и унеслась, оставив после себя ненавязчивый аромат духов.
Я с сомнением покосилась на уже полюбившиеся кроссовки. Язык и ноги! Какая между ними связь? Хотя, если подумать! Вот Томочку одно время замучили головные боли, доктор сказал, что они вызваны остеохондрозом и хорошо бы провести курс специального массажа. В нашем доме незамедлительно появился нужный специалист. Очевидно, он делал Томуське больно, потому что из ее комнаты порой неслись крики. Один раз я не выдержала, решила все же посмотреть, как медик мучает Томусю, и заглянула к ней в спальню. Честно говоря, была немало удивлена. Руки врача старательно разминали совсем не шею, а то место, на котором Томарочка, как правило, сидит.
– Эй, эй, – решила я навести порядок, – у вашей пациентки болит голова.
– Помню, – кивнул доктор, – именно над ней я сейчас и работаю.
Я закашлялась, но потом все же подумала, что следует поставить наглого мужика на место, и воскликнула:
– Конечно, я понимаю, что многие представители сильного пола полагают, будто у женщины в умственном плане верхний и нижний этажи вполне взаимозаменяемы, но мигрень – это болезнь и…
Массажист ухмыльнулся и прочел мне целую лекцию о кровообращении и напряжении в мышцах. Теперь-то я отлично знаю, что снять головную боль можно, нажав соответствующие точки на заднице. Так, может, и размер стопы изменится от высунутого языка?
Осторожно посмотрев по сторонам и поняв, что все посетители магазина заняты своими делами, я осторожно открыла рот и притихла на пуфике, потом, подождав указанное время, вновь попыталась втиснуться в понравившиеся кроссовки.
– Ну что? – поинтересовалась подбежавшая продавщица. – Подошли?
Я покачала головой.
– Совсем? – расстроилась девушка.
– М-м-м.
– Окончательно малы?
– М-м-м.
– Ой, как неприятно! А язык вы высунули?
Я подняла голову.
– М-м-м.
Девушка попятилась:
– Вам плохо?
– М-м-м, – ответила я, предпринимая очередную тщетную попытку втиснуться в обувь.
– Господи, – перепугалась продавщица, – у вас эпилепсия! Анжела, Катя… Сюда!
Остальные сотрудницы магазина мигом явились на зов.
– Че делать? – заломила руки обслуживавшая меня девушка.
– Вау! – хором воскликнули глупышки.
Я вздохнула:
– Что вы так переполошились?
– Ай, – взвизгнула продавщица, – вы не больны? Но ваш язык…