Любимых не отпускают
Шрифт:
— Изнасилование тоже стало бы стечением обстоятельств?
С горечью замечаю, как поменялись за этих пять лет самые близкие для меня женщины. Ева заматерела, выучила слово «нет» и стала осторожной. А Алла ослабла.
Моя ручная гиена растеряла свою хватку. Разучилась просчитывать наперед шаги противников. Увязла в эмоциях.
— Да я первая запаниковала, когда узнала, куда Алекс везет твою Еву! Именно я позвонила тебе. Именно я помогла вывезти избитое тело, а затем упекла этого урода в психиатрическую клинику, где его накололи всяким дерьмом до беспамятства.
—
— Что?..
Алла опускается на пол. Прямо на бумаги.
— У Внукова компромат. Не только на тебя или на меня. На всю команду. Пять лет я платил ему за молчание. Очень дорого! — морщусь от гребаной правды. — Но сейчас все поменялось, и мне нужна твоя помощь.
*Алла — помощника Леонаса из первой части романа. Именно она в свое время настояла, чтобы Лео взял Еву в группу. Она же руководила пиар-компанией Евы, когда Лео понял, что его слишком сильно тянет к этой девушке.
Глава 27. Одинокий мужчина
Леонас
Оставшуюся часть разговора Алла слушает, не перебивая. Моей бывшей помощнице хватает ума, чтобы понять, как серьезно она встряла, и какие будут последствия, если откажется сотрудничать.
По-хорошему можно было обойтись без спектакля с угрозами сдать ее Каткову. Компромат Внукова способен всех нас упечь за решетку. Это уже само по себе отличная мотивация. Но зато теперь я уверен в прошлом — Алла не участвовала в составлении контракта Евы и не сливала информацию о наших делах на сторону или своему новому боссу. Она всего лишь сделала то, что делают обиженные работники — ушла к конкуренту и завалила себя работой по самое горло.
— И чего же ты от меня ждешь? — спрашивает она в конце разговора.
— В нашем деле невозможно работать чисто. Все платят взятки, дарят дорогие подарки и используют для продвижения другие, не всегда законные методы. Гриша в этом плане не святой.
— У него нет твоего размаха и связей. К тому же Григорий не пишет хиты, — пытается обелить нынешнего босса Алла.
— Поэтому он действует еще грязнее.
— Я не замечала каких-то особых схем или методов.
— Недавно он совершенно спокойно продал одну из своих певиц. — Я умышленно опускаю имя. Сейчас оно не имеет значения. — Покупатель почти успел воспользоваться своей покупкой.
— Он?.. Продал?..
Такое удивление невозможно сыграть. Похоже, Алла слишком долго работала чисто.
— Я лично снимал этого мудака с перепуганной девчонки. Никаким согласием там и не пахло.
— Вот с-сука!
Узнаю свою бывшую помощницу. Никаких «О, боже!» или «Какой кошмар!».
— Уверен, у Каткова за плечами хватает всякого.
— И я тебе нужна, чтобы это «всякое» найти? — Теперь мы окончательно говорим на одном языке.
— Это будет в общих интересах. — Встаю
Раз понимание достигнуто, больше мне здесь делать нечего.
— И последнее. — Дойдя до двери, я оборачиваюсь. — Времени на раскачку нет. Сведения нужны еще вчера.
Как только утрясаю свои вопросы с Аллой, меня догоняет девятый вал остальных проблем. Связавшись с клиникой, я узнаю, что с дочкой действительно все в порядке. А затем принимаюсь за дела.
Так и не переодевшись, спешу на важные переговоры. После них разгребаю кипу документов от бухгалтерии и замов. Потом варюсь в цифрах, звонках и отчетах администраторов.
Из-под этого завала выгребаю с первыми звездами. Вспомнив о пустом холодильнике в квартире, еду домой. От усталости плевать на возможную истерику жены и жалобы персонала. Все мысли лишь о еде, душе и сне. Желательно беспробудно и хотя бы до шести.
В доме мне редко везет на такое «все включено», однако в этот раз родные стены встречают тишиной и покоем.
Лимит удачи заканчивается в десять утра. Именно в это время, переодевшись и позавтракав, я иду к машине. И в фойе пересекаюсь с Ирмой.
— Ты теперь даже не прячешься? — вместо приветствия выдает она. — Таскаешься со своей шлюшкой по городу.
Жена будто случайно задевают напольную вазу и опрокидывает ее на пол.
— Тебе неправильно сообщили. Я таскался не только с Евой, а еще и с нашей дочкой.
— Дочкой… — фыркает. — Может, ты уже и тест сделал?
— Нет необходимости. Вика моя дочь.
— Ох, как ты легко повелся на эту девку. Совсем как в прошлый раз.
Это слишком старая песня, чтобы я мог купиться. Но то, что Ирма не кричит и не топает каблуками, настораживает.
Прошлое ее такое спокойное отношение к Еве стоило мне нервов, состояния и дочери.
— Эта женщина мать моего ребенка! Еще раз назовешь ее девкой, и я перестану быть таким добрым.
— И что же ты сделаешь? — смеется Ирма. — Разведешься?
— Отличная идея! А заодно перестану платить твоему подельнику, — произношу то, что давно хотел сказать, и заодно слежу за реакцией жены.
— Ты не сможешь. — Ее передергивает.
— Я думал, ты обрадуешься. Вы были такой отличной парой. Так замечательно все спланировали. Собрали на меня целое досье. Подготовились лишить меня имущества, а заодно упечь за решетку.
Хочется смеяться. Ирма так сильно хотела отомстить, забрать при разводе все, что я создавал многие годы, и угодила в лапы настоящего проходимца. Того, кто бросил ее, когда ослепла. А в качестве компенсации оставил ей меня — запретил мне даже думать о свободе и посадил на цепь железным компроматом.
— Ты такая же сволочь, как и он! — Маска спокойствия слетает с лица жены. — Вы оба предатели.
— Давай без этой дешевой театральщины. Ты можешь лучше. Я знаю.
С тоской кошусь на часы. Где-то в отеле уже, возможно, проснулась моя дочка. Умыла свое красивое личико, надела нарядное платье. И сейчас они вместе с Евой поедут смотреть жилье.