Любимых не отпускают
Шрифт:
Она не сказала ничего особенного. Наверняка Леонас знает, кто нас привез, и чья мокрая одежда разбросана на первом этаже. И все равно — от стыда хочется провалиться сквозь землю.
— Марина… — я открываю рот, чтобы попросить ее забыть временно о Паше.
— Яромский большой мальчик, — резко перебивает Рауде. — Уверен, он в состоянии собрать вещи и добраться до города.
— Ситуация в целом не критическая. Я дам девочке жаропонижающее. Но анализы все же лучше сдать. И желательно как можно скорее, — дипломатично вмешивается
— Павел уже, наверное, близко и… — снова начинает Марина.
— Стоп. — Пока они с Лео не разругались прямо в спальне, я беру ее за руку и тяну в коридор.
Хмурый бородатый спасатель при нашем появлении весело подмигивает левым глазом. К счастью, больше он ничего не делает и не комментирует.
— Я знаю, что ты мне скажешь, — начинает няня. — Он отец и он большой молодец, что смог так быстро подоспеть на помощь. Только это не отменяет всего прошлого. Вике нужен отец, и уж точно не этот человек.
— Ты правильно сказала. Он отец. — Киваю. — Он! А не Паша.
— Павлу не понравится, если ты просто так улетишь с ними.
Марина удивляет. Наша самая лучшая добрая няня превратилась в убежденного фаната Яромского. Когда Паша успел перетянуть ее на свою сторону?
— Ему придется смириться. Здоровье Вики для меня важнее всего.
— Так врач уже здесь. Он даст ей нужные лекарства. Собьет температуру, снимет боль. Можно не спешить.
В голове не укладывается, что Марина действительно говорит такие слова. Я как в первый раз вижу эту женщину. Не узнаю.
— Предлагаешь рисковать здоровьем Вики, лишь бы не разозлить Пашу?
Дверь в комнату открыта. И теперь я лопатками ощущаю чей-то внимательный взгляд.
— Этот Рауде… — няня переходит на шепот. Похоже, она чувствует того же наблюдателя. — Он не заслуживает ни тебя, ни ее. Он сейчас поиграет в героя, а потом снова разобьет сердце. И теперь уже не только тебе.
— Ты говоришь глупости.
— Ева, я не слепая. — Марина обхватывает себя руками. — Вижу, как он на вас смотрит. Этот мужчина не подпустит к вам никого другого. Паше можно даже не пытаться…
Наверное, она хочет сказать: «Сблизиться», или что-то вроде этого. Но появившийся на пороге Леонас холодным взглядом заставляет няню замолчать.
— Доктор закончит. Нас уже ждут в хорошей частной клинике, — отчитывается Рауде.
— Хорошо.
Я повторяю жест няни. Обхватываю себя.
— Без тебя я не смогу ее увезти. Если ты будешь ждать своего жениха, бригаде придется улететь без нас.
Теперь Лео смотрит только на меня. Без прежней мольбы. Смиренно. Словно действительно готов ждать Яромского, чтобы потом решать, как вывезти нас всех из этого леса.
«Ты ошиблась, — так и хочется сказать няне. — Он не собирается бороться за меня. Он лишь отец… биологический родственник, у которого есть своя жизнь и своя женщина… не я».
— Мы не станем никого ждать. Летим. — На
— А Павел? — Марина робко трогает за локоть.
— Паше я потом объясню. Он обязательно поймет. — Горько улыбаюсь. — У нас все будет в порядке.
Глава 24. Родители
Ева
За последние пять лет я дважды летала на вертолетах, но на вертолете МЧС лечу впервые. Здесь не так удобно, как в компактных частных «птичках». Шум винтов намного громче. Скорость и высота — больше.
При взлете я до крови закусываю губу, чтобы не закричать от страха. А уже на высоте — мертвой хваткой цепляюсь за железный поручень.
Не знаю, как бы наш маленький женский коллектив справился с таким приключением, но благодаря Рауде минуты полета пролетают почти незаметно.
Пристегнув меня и няню, он садится рядом с каталкой Вики. И половину полета показывает ей всякие странные штуковины, которые есть в арсенале спасателей.
— Всего пару раз со мной покатался, а запомнил, — ухмыльнувшись, орет сидящий рядом с нами главный спасатель. Старовойтов — как вышито на его жилете.
— Ты все это на мне применял. Оба раза, — поясняет Рауде.
— Все? — Я от удивления открываю рот.
Здесь слишком много устройств для фиксации конечностей при переломах и хитрые жгуты для остановки кровотечения. Немного не те игрушки, с которыми любят играть большие мальчики в шоу-бизнесе, а уж тем более — продюсеры и композиторы.
— Вон те накладки для ушей не использовали. — Старовойтов показывает на круглые, похожие на наушники, диски.
— Его по частям собирали? — ошарашено спрашиваю я у спасателя.
На Лео почему-то сейчас даже смотреть не могу.
— Ага. Вначале возвращали с того света, а потом собирали. Интересные были случаи!
— Не слышала о таком. — В просторном салоне вертолета мне становится тесно. А воображение тут же начинает рисовать кровавые сцены с Лео в главной роли.
— А он тогда еще не был известным! — на ухо мне кричит Старовойтов. — Только начинал.
Будто спасатель рассказал что-то лишнее, Рауде недовольно качает головой.
— Завязывай со своими историями, — жестко командует он. — Все это было давно. И не осталось никаких последствий.
— Я бы так не сказал, — темнит Старовойтов. Но на этот раз Лео не отвечает.
Словно способен без градусника определить у ребенка температуру, он прикасается губами ко лбу дочки и зовет доктора.
Оставшуюся часть полета вместо Рауде нас «развлекает» врач. Он еще раз осматривает Вику. Поит ее каким-то специальным раствором. И дает леденец, после которого моя девочка больше не жалуется на боль в горле.