Любить нельзя ненавидеть
Шрифт:
— Реджина!
Сколько раз было произнесено ее имя — столько никто и не отозвался. Робин начал с ближайших залов и комнат, которые в большинстве своем приютили раненых или просто замерших в стенах этого огромного замка. Холодно было не в самом помещении, в основном в тех коридорах, что вместо одной из стен имели лишь бортики, выполняя роль балкона. И не повезло тем, чьи комнаты располагались рядом. Согревал лишь камин, да и то не мог нагреть спальни, двери которой постоянно раскрывались. Робин также стал одни из тех, кто удостоился ругательства в свой адрес, но завидев, кто на этот раз пустил морозный воздух внутрь, слуги и рыцари
Замок дышал ненавистью и страхом, всем тем, что внесли и оставили здесь воины двух королев. И если люди Белоснежки, насытившись по горло резней (или же получившие сильный отпор?) покинули дворец, позабыв как страшный сон прошедшую битву, то армия темных рыцарей еще помнит лязг мечей и видит разруху, обезобразившую прекрасные холлы и дорогие украшения замка.
Робину так никто и не поведал всю историю целиком. Он знал лишь об угрозе Принцу и появлении Королевы, что каким-то образом остановило кровопролитие. Как именно, лучник опять-таки не знал. Но убедившись, что жизнь Генри в сохранности и впредь находится под защитой, он собирался оберегать Ее. Женщину, покинувшую его так спешно, оставив одного, сходить с ума от безумных догадок и скрытого страха за нее в чужом дворце. Ее, постоянно его не слушавшую, не подчиняющуюся ни просьбам, ни угрозам. Королеву, властную и лишь внешне сильную, сейчас, беспомощную без его плеча пред суровыми реалиями.
Черт возьми! Он безумно боится. Особенно неизвестности и тишины, вновь нарушавшейся звуком ее имени.
Направляясь в тронный зал, Гуд уже и не надеялся здесь найти свою пропажу.
Какая ирония — то что ищешь скрыто там, где и не думал искать. Но еще большая насмешка в том, что то, что лучник искал, окончательно потеряно тоже здесь.
— Реджина! Нет! Черт! Реджина!
Приподняв ее, быстро осмотрел тело на следы ран, но ничего. Прохладный бархат не исполосован и не испачкан бордовыми пятнами, нет следов удушья и прочих ужасов. Но грудь, скованная черным кружевом, не поднималась в такт дыханию, губы сомкнуты, не отзываются на его голос, глаза закрыты.
— Реджина, посмотри на меня. Открой глаза! — ладонь еще чувствует ее тепло, горячую кожу щеки и лба, но не ощущает пульса на шее, где разбойник задержал руку, ожидая хотя бы один слабый удар. Ничего.
— Ты не могла умереть, — сдавшись, прошептал ей в волосы. — Я обещал тебе. Не заставляй меня снова нарушать клятву.
Впервые за долгое время, он почувствовал слезы, застывшие в уголках глаз. Ощутил дрожь во всем теле, когда наконец-то пришло осознание мучительной истины.
Ее больше нет.
— Ты так и не сделала мне подарок на Рождество, — в каком-то помешательстве продолжал он, сжимая ее руки. — Это нечестно, Моя Королева, потому что вот он мой.
Выудив из внутреннего кармана хлопковый мешочек, Робин достал кольцо, для которого так и не нашел достойной упаковки. Небольшой золотой обруч с выверенной цепочкой камней внутри и вкраплением более мелких. Ювелирная работа, выполненная на заказ специально для нее. Она даже не увидела его. Но сможет почувствовать. Аккуратно взяв женскую руку, Робин надел кольцо, поцеловав холодные пальцы.
— Я люблю тебя.
Он сильнее зажмурился. Неприятный холод охватил тело, мурашками отдаваясь под одеждой. Сердце просто перестало согревать его изнутри. Робин не чувствовал это прежде, оттого с такой неистовой силой боролся. С дрожью,
Возможно, у него бы и не получилось сдержать слез. Возможно, он просидел бы подле нее еще долго, если бы не случайный посетитель зала и громкий зов последовавший за ним.
— Королева! Королева мертва! Стража, скорее! Робин Гуд убил королеву.
Комментарий к Молитесь, Ваше Величество. Часть 9. Жертва.
В целом, это глава - подведение небольших итогов и переход к завершению. Наверное, только сейчас я наконец-таки приняла такой конец, на который меня подталкивал сам фик и его первоначальная версия. Те, кто знакомы со мной лично, не раз уже слышали эти байки про то, как и сколько я переписывала ЛНН. Какие были концовки и вырезки (который, кст, стали мини зарисовками в группе вк). Но вот он. Такой конец. Громкие речи оставлю на последнюю главу.
Спасибо всем тем, кто все еще со мной!
P.S. Не люблю неопределенности при чтение, поэтому сообщу: если что, кольцо, подаренное Робом, не обручалочка. Пусть приблизительно оно выглядит так http://g02.a.alicdn.com/kf/HTB1AddXIXXXXXcEXFXXq6xXFXXXK/18k-Gold-Plated-Ring-for-Women-Fashion-Midi-Engagement-Rings-2015-Brand-White-Crystal-Cubic-Zirconia.jpg
========== Только любить, нельзя ненавидеть. ==========
В этом свете черный силуэт выделяется словно бельмо на желтом диске солнца. Пышная юбка искажает пропорции, делая талию неестественно тонкой. Грудь в обрамлении черных перьев почти не тревожит дыхание, возможно, его и вправду нет, а это лишь застывшая тень призрака, что покидает мраморный гроб. Обитый черным бархатом внутри, он ласкает бледную кожу женщины, которая в безмятежном сне сложила руки на груди.
Ноги, не слушаясь, несут его прямо в центр этой мрачной картины, дабы разбойник смог ощутить холод мрамора, соперничающего с ее кожей.
— Это смешно, — он оборачивается на голос женщины, стоящей рядом, но не решается задать вопрос.
— Они правда поверили, что смогут так просто от меня избавиться, — Реджина опускает руку в черной перчатке к темному платью лежавшей в гробу копии и оставляет розу на собственной груди, почти по-родительски поправив чернильные волосы, заплетенные в красивую косу. — Она ведь совсем на меня не похожа.
Робин отрывает взгляд от ее лица, чтобы внимательнее разглядеть Королеву. Точная копия. Та же красота и величие, что у живого оригинала по левую руку от него. Разве что, судьба оказалась разной.
— На небе не может быть два солнца, и две королевы тоже. Пришло мое время.
Она берет разбойника за руку и тянется к его губам…
… и в момент, когда алые губы почти касаются его, Робин просыпается.
Что есть смерть души? Когда тело живое и продолжает функционировать, но потеряло для этого хоть какой-то смысл. Когда уже не чувствуешь ни мороза, ни жара, ни свежих ран, оставленных кем-то в наказание. Просто пустота и ничего более, никаких эмоций, словно выкрашенный белым листок. И пускай сквозь тонкий слой краски просвечиваются буквы, прочитать их невозможно. Потому что это все теперь осталось за чертой понимания, за чертой необходимости. Ведь хранить некоторые воспоминания просто невыносимо. Например, запах ее губ после собственных поцелуев или шепот, будящий рано утром. Хранить такие воспоминания чуть ли не физически больно, но Робин с особым садизмом взывает к почти реальным ощущениям, пытаясь вспомнить, каково это - снова считать ее живой.