Любите ли вы САГАН?..
Шрифт:
В октябре 1952 года Франсуаза наконец сдала свой второй экзамен на степень бакалавра благодаря прекрасному сочинению о Б. Паскале и тотчас записалась на подготовительные литературные курсы. Но в Сорбонне лекционные аудитории оказались настолько забиты студентами, что попасть туда было невозможно. Она не столько училась днем, сколько развлекалась ночью. Франсуаза уже почувствовала вкус к праздной жизни. Вместе с братом они бродили по улицам, заходя в бары и погребки на Сен-Жермен-де-Пре. Во второй половине дня она чаще всего курила сигареты и слушала джазовую музыку в клубе «Сен-Жермен-де-Пре», куда вела лестница с угла улиц Сен-Бенуа и Аббе. После войны хозяин заведения, Фредди Шовле, устроил здесь бар, украшенный деревянными отреставрированными качелями, привезенными из Бретани, и установил пианино. Клуб, совладельцами которого изначально были известные актеры с Сен-Жермен-де-Пре Жюльет Греко, Анн-Мари Казалис и Марк Дельниц, славился своими тематическими ночами: «Ночь невинности», «Ночь 1925 года»… Здесь собирались самые знаменитые музыканты афроамериканского происхождения: Дюк Эллингтон, Чарли Паркер, Макс Роч… Иногда Франсуаза покидала этот клуб и отправлялась в другой, под названием «Вье Коломбье», расположенный под театром с тем же названием; здесь можно было встретить Марселя Эме, Орсона Уэллса, Мартин Кароль или Фернанда Леду, которые приходили послушать Клода Лютера.
Небольшая группа — Франсуаза и Жак Куарез, Флоранс
Вплоть до своей нелепой смерти Жак Куарез оставался самым дорогим человеком для Франсуазы Саган. Это создавало проблемы многим друзьям, так как брат и сестра всегда действовали заодно. Ради Жака Франсуаза готова была пожертвовать любым мужчиной, то же самое он сделал бы и для нее.
Развлекаясь, посещая ночные клубы, Франсуаза запустила занятия на подготовительных курсах. Вероник Кампи-он по-другому объясняет эту неудачу: «Франсуаза писала книгу и думала, что все и так будет хорошо».
Итак, Саган праздновала окончание курсов со своими друзьями в доме на бульваре Малерб. Вместе с ее одноклассниками пришли Брюно Морель, Луи Нейтон, ее друзья детства, с которыми она переживала тяготы войны в Сен-Марселен, и Ноэль Дюммоляр, молодой дизайнер. «Ноэль, Брюно и я были на свадьбе в Париже, — рассказывает Луи Нейтон. — Скука была ужасная, и тогда Брюно пригласил нас пойти в гости к его знакомой. Ею оказалась Франсуаза. Было около тридцати человек, все приблизительно ее возраста и лишь немногие — постарше. Я был старше ее на десять лет, Вечеринка проходила в доме ее родителей, вот почему все было очень пристойно: пили умеренно. Она была из очень обеспеченной семьи… Мы с Франсуазой сразу понравились друг другу. Тем более что у меня были преимущества. Во мне два метра роста, я играл в регби, умел поддержать разговор, а мой отец был страховым агентом… и потом, я умел ее рассмешить, а это всегда привлекает девушек. Мы больше не расставались, к большому сожалению некоторых снобов, которые тоже были там и считали, что я несколько староват для Франсуазы. К восемнадцати или девятнадцати часам, когда праздник подходил к концу, мы тихонько улизнули от всех, сели в мой «Пежо-203» белого цвета и поехали кататься в Булонский лес. Там мы немного пофлиртовали, а потом я проводил ее до дома, стараясь не вызвать родительского гнева».
Через несколько дней Луи вернулся в Бордо, а Франсуаза осталась в Париже. Она собиралась уехать отдыхать в Оссегор, на испанское побережье. В июне-1953 года Луи получил от нее это первое письмо.
Мой дорогой Луи!
Как хорошо, что ты мне написал. С тех пор, как ты уехал, я брожу по Парижу, как неприкаянная душа. Наш последний вечер был или слишком счастливым, или слишком грустным, скорее грустным. Я вспоминаю твое лицо в легкой дымке, темные деревья и ужасные выстрелы из ружья той ночью. Мы не должны забывать друг друга. Впрочем, я об этом и не думаю. У тебя забавная прическа, почти желтые глаза, ты — красивый, твое имя — Луи, и забыть тебя невозможно.
2
ПЕРВЫЙ РОМАН САГАН
«Это незнакомое чувство, преследующее меня своей вкрадчивой тоской, я не решаюсь назвать, дать ему прекрасное и торжественное имя — грусть. Это такое всепоглощающее чувство, что я почти стыжусь его, а грусть всегда внушала мне уважение. Прежде я никогда не испытывала ее — я знала скуку, досаду, реже раскаяние. А теперь что-то раздражающее и мягкое, как шелк, обволакивает меня и отчуждает от других» [6] . Так начинается роман «Здравствуй, грусть», героиня которого, Сесиль, — девушка семнадцати лет. У нее нет матери, и она проводит летние каникулы в компании отца, Реймона, и его последней возлюбленной Эльзы Макенбург. На уединенной вилле, на берегу Средиземного моря они мирно живут, пока не появляется Анна Ларсен, подруга умершей матери Сесиль. Красивая, яркая и прямолинейная, она нарушает беззаботное и фривольное существование этого трио. Анна, рассчитывая выйти замуж за Реймона, удаляет Эльзу и тотчас пытается продемонстрировать свою власть над будущей падчерицей: запирает ее в комнате и заставляет перечитывать классические литературные произведения. При этом она не одобряет легкого и чувственного романа Сесиль с юношей по имени Сириль. Сесиль восстает против насилия и продумывает хитроумную стратегию, чтобы избавиться от непрошеной гостьи. В конце концов Анне Ларсен приходится отступить, она уезжает в крайнем раздражении, что оказывается причиной трагедии. На вилле звонит телефон, и все узнают, что Анна погибла в дорожной катастрофе на пути в Эстерель. Вдали от Средиземного моря Сесиль и Реймон не заговаривают об этой трагедии. «Но иногда на рассвете, когда я еще лежу в постели, а на улицах Парижа слышен только шум машин, моя память вдруг подводит меня: передо мной встает лето и все связанные с ним воспоминания. Анна, Анна! Тихо-тихо и долго-долго я повторяю в темноте это имя. И тогда что-то захлестывает меня, и, закрыв глаза, я окликаю это что-то по имени: «Здравствуй, грусть!» [7] .
6
Саган Ф. Здравствуй, грусть! Москва, Прогресс, 1975. С. 17.
7
Там же. С. 94.
Франсуаза Куарез делала первые наброски этого романа, сидя в кафе Кюжа. Она тогда училась на литературном факультете. Писательница вспоминала, что, как только выдавалась свободная минута или в перерыве между интеллектуальными беседами, шла в кафе, где добродушный хозяин разрешал ей проводить сколько угодно времени, потягивая маленькими глотками безвкусный кофе. Предаваясь праздности и находясь в приподнятом настроении, она писала и бесконечно переписывала всякую чепуху. Но в конце концов ей удалось заполнить «этой чепухой» небольшую синюю тетрадь, в написанном уже начал проявляться смысл. Это были наброски романа «Здравствуй, грусть!». Потом наступило лето и вместе с ним экзамены. Франсуаза их провалила, получив крайне низкие баллы. Осенью у нее уже не будет дополнительной сессий, чтобы восстановиться, во всяком
Пока еще не время показывать, ее издателю! Франсуаза сильно сомневается в достоинствах своего романа! Позже она признается, что даже не осмеливалась перечесть на следующий день то, что написала вчера, настолько она боялась почувствовать себя уязвленной, если это оказалось бы плохо. Она повторяла себе, что может написать гораздо лучше, и ей хотелось все бросить в корзину. Романистка-дилетантка, уже не обучающаяся на литературном факультете, не может быть настоящим писателем. А пока она тщательно исследует клубы Сен-Жермен-де-Пре, танцует, пробует виски и курит слишком много сигарет. Днем она пишет несколько новелл, которые посылает Пьеру Лазареффу, директору ежедневной газеты «Франс суар», но ответа нет. Мари Куарез оставалась единственной читательницей этих коротких историй. «Кики читана мне новеллы, которые она посылала в газеты, — рассказывала она. — Но ни одна из них не была опубликована, тем не менее я была убеждена, что у моей дочери богатое воображение». Франсуаза пыталась также писать стихи, но они навсегда оставили у нее чувство неудовлетворенности. Самая важная встреча, которая определила ее писательскую карьеру, состоялась в октябре 1953 года. Франсуаза Куарез направилась на киностудию «Биллянкур де Булонь», где режиссер Жаклин Одри экранизировала пьесу Жан-Поля Сартра «3а закрытыми дверями». Подруга Сартра и Симоны де Бовуар, Жаклин Одри сблизилась с экзистенциалистами. Однажды, гуляя по Булонскому лесу, Франсуазе удалось проникнуть на съемочную площадку, но на нее тотчас же обрушилась с гневом сама Жаклин Одри, которая велела никого туда не пускать. Но, видя простодушие молоденькой девушки, которая в панике представилась как «мамзель Никто», она сменила гнев на милость и в конце концов разрешила Франсуазе присутствовать на съемках и приходить, когда ей захочется. Вскоре режиссер и его поклонница стали довольно близкими друзьями, и Франсуаза осмелилась спросить у Жаклин ее мнение относительно своей книги «Здравствуй, грусть!» — романа, с лета забытого в ящике стола, с эпиграфом из поэмы Поля Элюара «с небольшими изменениями»:
Прощай же, грусть, И здравствуй, грусть, Ты вписана в квадраты потолка, Ты вписана в глаза, которые люблю [8] .Восхищенная стилем своей протеже, Жаклин Одри незамедлительно передала рукопись романа своей сестре Колетт, преподавательнице филологических наук в лицее Мольера, чдену редакционного комитета журнала «Там модерн». Последняя также одобрительно высказалась относительно стиля этого небольшого романа. «Больше всего меня поразило необычайное изящество ее стиля. У нее уже была своя собственная манера писать, легкая и безыскусная. Причем такое изящество предполагало необычайную ясность ума», — вспоминает Колетт Одри. Свидание назначено в баре «Бак», находящемся на одноименной улице. Колетт посоветовала молодому автору изменить развязку романа, сделать ее более неопределенной. Когда Реймон и Сесиль узнают о гибели Анны Ларсен в дорожном происшествии, они — а вместе с ними и читатель — не должны знать, был то несчастный случай или самоубийство. На прощание писательница предложила Франсуазе представить роман «Здравствуй, грусть!» сразу в два издательства: «Жюльяр» и «Плон». Начинающий автор внес изменения в концовку повествования и попросил машинистку аккуратно напечатать все сто шестьдесят страниц своего романа с исправлениями в трех экземплярах. На этот раз именно Вероник Кам-пион, которая также не осталась равнодушной к истории Сесиль, выступила в роли доброго ангела и оплатила работу машинистки — двести франков. Роман получил всеобщее одобрение. Так же как и Вероник Кампион, Флоранс Маль-ро, дочери известного писателя, он также понравился. Ее отец скажет о Франсуазе: «В ней есть не только изюминка, но и шарм». В это время Саган часто рассказывала забавную историю — правдивую или чуть приукрашенную, — что она ходила к гадалке на улице Аббе-Гру и та предсказала ей: «Вы напишете книгу, которая пересечет океан».
8
Перевод П. Борисова.
Она положила каждый экземпляр романа в желтый пакет и написала на них свои данные: «Франсуаза Куарез, проживает по адресу: бульвар Малерб, 167, Карно, 59–61. Родилась 21 июня 1935 года». Вместе с рекомендательным письмом от Колетт Одри 6 января 1954 года она отправила первый экземпляр рукописи в издательство «Жюльяр» на улицу Университе, 30, где ее получила Мари-Луиз Гибаль. Второй экземпляр Франсуаза отдала Мишелю Брутта, секретарю издательства «Плон» на улице Гарансьер. Она решила также попытать счастья в издательстве «Галлимар». Постоянно печатающийся в этом издательстве писатель Реймон Кено счел эту встречу неудачной, о чем сообщил в своем «Журно»: «Я удивился, почему в самом начале карьеры Саган не принесла нам свою рукопись, ведь она была подругой дочери Мальро. Однако Клод Галлимар поправил меня, сказав, что она ее приносила, но потребовала немедленного ответа, и тогда мы (то есть мадам Легль) строго ей возразили: «Что вы себе позволяете? Здесь авторы ждут ответа по три месяца». И Саган ушла со своим романом. Галлимар очень сожалел о происшедшем, наблюдая за успехом романа Саган, и никто никогда больше не обсуждал почему «Здравствуй, грусть!» не был опубликован на улице Себастьен-Ботген». В издательстве «Плон» также сожалели, что у них из рук уплыл роман, ставший бестселлером последнего десятилетия. В свою очередь, Мишель Брутта, прочитав только первую главу романа, тотчас отдал рукопись художественному директору Мишелю Деону, рецензенту издательства «Плон» и литературному обозревателю журнала «Пари-матч». Будущий академик настолько был уверен в успехе романа, что неделю спустя настоятельно рекомендовал прочесть его своему коллеге Шарлю Оренго, о чем тот узнал лишь месяц спустя. В конце концов он разрешил Франсуазе опубликовать роман, если она внесет в него некоторые изменения. Но она на это не согласилась.