Любовь Демона
Шрифт:
Мой клоп сам меня нашел. Теперь я почти уверен, что Ангелина занималась подготовкой корпоратива и взяла с собой дочку.
Нашу. Мою...
Блядь...
Смотрю на дорогу, сжимая руль до судорог. Ангелина сидит на заднем сиденье притихшая, оцепеневшая, только сильнее дочку к себе прижимает.
Нашу. Мою, блядь...
Возле больницы торможу, открываю перед Ангелиной дверь.
— Давай ее сюда, — протягиваю руки. Не могу заставить себя назвать ее по имени, иначе боюсь, что разъебет. А мне
В приемном отделении Миланку осматривает дежурный врач. Ангелина держит малышку на коленях, пока доктор слушает ее через стетоскоп. Я стою рядом, скрестив руки на груди.
Когда я смотрю на хрупкую спинку девочки, пронизывает острое чувство жалости. Я за те несколько минут, пока он ее слушал, чуть не поседел.
— Легкие чистые, это у вас ангина, барышни, — говорит доктор, глядя на Ангелину.
— Что надо делать? — подхожу ближе.
— Полежать у нас и понаблюдаться. Вы, мамочка, давайте оформляйтесь, а вы, папа, съездите домой за вещами.
Миланка открывает глаза и таращится на меня, хлопая ресницами. А я не могу смотреть в измученные, больные глаза своего ребенка.
У меня есть дочка, почти три года как есть, а у меня за все это время нигде не дрогнуло.
Я жил своей жизнью, пока она училась ходить, говорить. Вот так же болела, как сейчас, но рядом не было папы, который завернет в одеяло, посадит в машину и отвезет в больницу.
Бедный мой ребенок.
Изнутри поднимается неконтролируемая волна гнева и ярости.
Снова стараюсь отключить эмоции и не думать о Миланке, как о своей. Просто больной ребенок, которому надо помочь. Милая малышка, которая из-за стайки уродов все это время росла без отца.
Так все.
Мы все вместе идем в отделение, я несу Миланку на руках. Она обессиленно приваливается головой к моему плечу, и сердце сжимается в груди. Я никогда еще не чувствовал себя таким бесполезно крепким и большим.
Нахера мне столько силы, если я не могу помочь маленькой ослабевшей девочке?
Я оплатил отдельную палату, так что кроме нас здесь никого нет. Сразу же за нами приходит медсестра и делает малышке жаропонижающую инъекцию.
— Мамочка, подготовьте ребенка, сейчас будем ставить капельницу. Напоите ее чаем, идите возьмите в столовой, — говорит она и уходит.
— Мам, это больно? — задирает голову Миланка.
— Нет, зайчонок, совсем немного, когда уколят ручку иголкой. А потом ты будешь просто лежать и смотреть, как капает лекарство, — убедительно успокаивает ее Ангелина.
Я бы так не смог.
Да что я вообще могу? Я в присутствии ребенка чувствую себя слоном в посудной лавке. Как же просто было, пока я не знал, что она моя...
— Демьян, надо привезти нам одежду, — к Ангелине уже вернулась способность соображать и связно говорить. —
Представляю на секунду как я роюсь в ящике с нижним бельем Ангелины, и меня стопорит.
— Подожди, Ангелина, — перебиваю ее, — давай ты сама поедешь и все соберешь. Я сейчас вызову водителя, он тебя отвезет.
— А Миланка? — спрашивает Ангелина. — Кто побудет с Миланкой?
— Как кто, я, — отвечаю и словно проваливаюсь в ледяную воду.
***
Миланку положили под капельницу. Не знаю, откуда у Ангелины хватает выдержки так мужественно все это выносить.
Я не смог. Вышел, как только медсестра затянула жгут и попросила малышку сжать кулачок.
Хотелось оторвать ей руки, клянусь. И жгут завязать... не буду говорить, где.
Как эту ручку можно иголкой протыкать? Она же насквозь светится, там каждая венка видна.
Почему я так реагирую, для самого загадка. Сколько я прошел разных процедур за свою жизнь, лучше не вспоминать. И ни разу так не реагировал.
А здесь нутро будто выворачивает. Страшно так, пиздец.
Она такая маленькая. И кажется такой беззащитной...
Стою в больничном коридоре, смотрю в окно. Перед глазами мелькают кадры с корпоратива, где я впервые встретил дочку, еще не зная, что она моя.
Подойди тогда к ней Ангелина, если бы я увидел их вместе, я бы землю рыл, чтобы узнать, чья она. И только зубами скриплю и кулаки сжимаю от бессильной ярости, потому что понимаю — я все мог узнать сам.
Стоило только вынуть голову из задницы и запросить личные данные Ангелины в отделе кадров.
И все. Сука, все!
Там и про дочку есть, и ее дата рождения тоже — день моей свадьбы, блядь...
Запрокидываю голову, зажмуриваюсь от стыда.
Да, мне стыдно. Так стыдно, что я не могу смотреть в глаза этому ребенку.
Что со мной случилось, почему я верил во все это дерьмо? Артуру гондону сразу поверил, а Ангелине нет.
Что мне мешало узнать ее адрес и приехать вечером или в любой выходной. Да просто чтобы, блядь, проследить. Подняться на этаж, позвонить в дверь.
Ведь все так просто. Это ко мне домой хуй попадешь, охрана выкинет и больше на километр не подпустит. А Ангелина с дочкой живут совсем в другом мире. У них все проще.
И осознание того, что я со своей дочкой существуем в разных мирах, сжигает в адском огне раскаяния.
Как будто я их стыдился. Как будто брезговал. И пренебрегал...
Я знаю, сколько Ангелина зарабатывала. Мне, сука, этих денег на три дня. По скромному. Если не на день. А она умудрялась ребенка растить. Одевать, и красиво, я помню, какая Миланка нарядная приходила. Глазки блестели...