Любовь и честь
Шрифт:
Назвав Петру адрес, я очень скоро обнаружил, что сани остановились у прекрасного дома, над которым развевался французский флаг, указывающий, что здесь живет посол Франции при дворе Ее Императорского Величества Екатерины Великой.
Едва я постучал и приготовился сказать на французском языке заготовленную фразу, как дверь распахнулась, но открыла ее не прислуга, как я ожидал. В дверях стояла прекрасная рыжеволосая зеленоглазая девушка в платье цвета лаванды. Одна тонкая бровь ее была приподнята, словно в немом вопросе. Я так растерялся при виде
— Мадемуазель.
Она посторонилась, давая мне пройти, словно привыкла принимать незнакомых мужчин.
— У вас письмо для отца? — спросила она по-английски, едва закрыв дверь, но мне сразу стало ясно, что она француженка. — Давайте его мне.
Я замешкался, а она нетерпеливо пояснила:
— Отец наверху с любовницей. Можете мне довериться.
Она рассмеялась и протянула мне руку, явно забавляясь моим замешательством.
— Кайрен Селкерк. Из Америки, — представился я.
— Шарлотта Дюбуа, — тряхнула головой она и снова протянула мне руку. — Письмо?
— Это строго конфиденциальное…
Она нетерпеливо выхватила письмо у меня из рук и, открыв его, прочитала вслух:
— Прошу оказать помощь и содействие этому юноше Кайрену Селкерку и его другу Сергею Горлову в интересах наших народов. Подпись — Бенджамин Франклин. Ого! Впечатляет.
Вдруг Шарлотта повернулась к двери. Там, у тротуара, остановились сани, и из них выпрыгнул молодой человек с напомаженными волосами, в форме русской армии, и без стука, как свой человек, вошел в фойе, где был несколько обескуражен, увидев меня. Зато Шарлотта приняла его появление как должное.
— Наконец-то, Родион. Проходи в гостиную, я сейчас приду.
Она дождалась, пока дверь гостиной закроется, и повернулась ко мне.
— Я бы с удовольствием занялась вами сейчас, но, как видите, у меня назначена встреча. Но я обязательно передам ваше письмо отцу. Можете на меня… положиться.
Она многозначительно взглянула на меня и, сунув письмо в декольте, исчезла за дверью, предоставив мне самому выбираться из дома.
* * *
Час спустя мы с Горловым и Петром сидели за обедом в «Белом гусе». Горлов ел, а я никак не мог успокоиться.
— Вот баран! Кто бы мог подумать, что письмо, на которое возлагалось столько надежд, попадет не в руки посла, а на грудь женщины.
— На грудь? — поднял бровь Горлов.
— Она сама сунула его туда, — поспешно заверил я.
— Сама? — задумчиво переспросил он. — Красивая?
— Горлов! — крикнул я. — Прекрати! Мне не до шуток. Без этого письма мы…
Я умолк, потому что как раз напротив окон остановилась великолепная карета, обитая бархатом, с синими плюмажами и кистями.
Из кареты вышел роскошно одетый вельможа и царственной походкой проследовал в гостиницу. Через минуту он появился в обеденном зале в сопровождении хозяина гостиницы, который почтительно показывал
Вельможа едва заметно кивнул и направился к нам. Я был ошеломлен. Горлов тоже, но гораздо больше, чем я, — он просто застыл с куском мяса во рту, выпучив глаза.
Это, похоже, ничуть не смутило вельможу. Изящным жестом он с поклоном положил на край стола конверт.
— Граф Горлов! — он щелкнул каблуками и поклонился Сергею, а я очень обрадовался, что эта чопорная башня сразу поняла, что это не я сижу с открытым ртом.
— Мсье Селкерк! — снова щелчок каблуков и поклон.
Едва заметно кивнув Петру, вельможа так же величественно удалился.
Я посмотрел на Горлова. Он, по-прежнему застыв, смотрел вслед неожиданному гостю. Потом его челюсть шевельнулась, раз, другой, и он снова принялся жевать. Хлебнув из кружки, он вытер губы рукавом.
— Ну и дела! Похоже, это последствия твоего визита на Невский.
Я взял со стола конверт, открыл его и вытащил приглашение.
— Маркиз Дюбуа имеет честь пригласить вас на бал, который состоится… — Я посмотрел на Горлова. — Слушай, это уже завтра вечером!
— Что ж, мсье Селкерк, — проворчал он. — Мы, русские, медленно запрягаем да быстро скачем, не так ли?
Последние слова явно предназначались для Петра.
* * *
Взволнованный недавним происшествием, я заявит Горлову, что хочу отдохнуть, и поднялся к себе в комнату.
С первого взгляда я понял, что здесь что-то не так. Вернее, все было слишком безукоризненно, как положено. Слишком все правильно разложено. Сумка тоже была именно там, где я ее оставил, но в шкатулке кто-то рылся, я был в этом уверен. Бумаги лежали не так, как я их складывал, когда утром доставал письмо. Я огляделся. Комната была чисто убрана, пол вымыт, белье свежее. Зачем они рылись в моих вещах? Что они искали? Деньги? Сведения? И кто это — они? Кто мои враги?
Удивляясь своему спокойствию, я улегся на кровать, но оптимизм, игравший во мне последние десять минут, вдруг испарился, и только сейчас я почувствовал, как устал. В полудреме я перенесся мыслями к предстоящему балу и, как мальчишка, подумал о том, что я надену, с кем смогу познакомиться…
Потом я резко сел на кровати, задумчиво потрогал кинжал, лежавший рядом с саблей, поднялся и решительно направился в номер к Горлову. Ничего не объясняя, я привел его в свой номер и закрыл дверь.
— Сергей, сейчас я вызову белл-боя, мальчика, который убирает в комнатах. Я хочу расспросить его кое о чем, но вряд ли он захочет отвечать. Я знаю, что он объясняется по-немецки и по-французски, но он русский, и мне кажется, что будет легче добиться правды на его родном языке.
— Да что случилось?
— Кто-то рылся в моих вещах, пока меня не было.
— Зачем? Деньги, то есть остатки денег, ты носишь с собой.
— Я не люблю, когда за мной шпионят.
Горлов закатил глаза.