Любовь инженера Изотова
Шрифт:
По реке двигались лодки, бежал юркий, веселый пароходик, на желтом песчаном берегу блаженно растянулись люди, рыболовы склонились у воды.
– Благодать!
– Алексей сощурился, подставил лицо солнцу и подумал, как хорошо, если бы Тася была здесь, забрать ее от больного и, наверно, капризного отца, заставить целый день гулять, купаться, чтобы ее нежное лицо загорело, стало румяным.
Сейчас он пойдет на телеграф и даст телеграмму: "Приезжай". Он стал придумывать текст телеграммы. "Приезжай.
– Ох!
– вздохнул Казаков.
– А рыба у нас пахнет нефтью. Чего они ее удят, не понимаю. Есть все равно нельзя.
– Безобразие, - согласился Алексей, не в силах поддержать сейчас эту столь острую среди нефтяников тему.
– А где тут у вас телеграф?
– Ты что, спятил? Как это где? Где надо, там и телеграф. А здесь река, рыбаки здесь есть, лодки, например, - ответил Казаков, по, посмотрев в лицо Алексею, переменил тон.
– Вон что, брат. Я тебя потом отведу. Или требуется сейчас же?
– Ладно, можно немного подождать.
– Вон завод, - показал Казаков рукой, - вон три этажерки, крекинги, это наш завод, рядом завод синтеза спирта, а туда дальше, вправо, строительство еще одного смежника, синтетическое волокно, а налево, ты не различишь, химический, вон катализаторная фабрика...
– И двинулся от обрыва туда, где виднелась дорога вниз.
– Мощная картина, - проговорил Алексей.
– Люблю.
По пыльной проезжей дороге спускались к реке люди, заиграл аккордеон, кто-то запел:
Он был задержан милиционером,
Потом с ним беседовал судья...
– Частушка-нескладушка!
– засмеялся Казаков.
– Вот так и живем.
Пробежали вприпрыжку босоногие девчонки в грязных платьях, с распущенными волосами, как маленькие несчастные ведьмы.
Подвыпившего парня в голубой рубашке бережно вели под руки две немолодые женщины и приговаривали: "Ну, Ваня!"
Человек десять, раздетые по пояс, с полотенцами, в соломенных шляпах, ехали вниз на старом разбитом грузовике. Поднимавшийся навстречу серебристый "ЗИЛ" остановился. Из "ЗИЛа" высунулся шофер, крикнул:
– Давай проезжайте, ребята!
– А это у нас "Волга"!
– ответили ему с грузовика, и все засмеялись.
Вчера еще Алексей был в Москве. Вчера прощался с Тасей. На аэродроме она захотела сделать какое-то признание: "Ты должен знать".
Он ничего не хочет знать, кроме того, что-она его любит. Она правдива, ясна, прозрачна. Кого-нибудь она любила до него, наверное. Но его это не касается. Не касается. И все.
Интересно, где она сейчас, что делает. Разница с Москвой во времени здесь два часа. Он совсем плохо представлял себе ее жизнь.
– А междугородная там же?
– Там же, - сказал Казаков и повел Алексея в сторону от дороги.
Спускаться было неудобно, и Алексей удивлялся, зачем понадобилось неповоротливому Казакову в парадном синем костюме и щегольских серых туфлях идти, цепляясь за колючие кусты, а не спускаться широкой и отлогой дорогой. А грузный, потный Казаков шел, отдувался и хвалил природу.
– Ну, скажи, что не красота, - говорил он.
– Я тебя веду купаться туда, где нелюдное, прекрасное место.
– Тьфу, черт!
– выругался Алексей. Он обжег руку о крапиву и вслед за этим запутался в мотке проволоки.
– Куда ты меня, толстяк, тащишь?
– А здесь тропочка, - невозмутимо ответил Казаков, - и природа.
Их нагнала женщина. Казаков остановился, познакомил. Женщину звали Лидия Сергеевна, и была она высокая, полная, рыжеволосая, с яркими синими глазами и румянцем на крепких щеках. Оголенные руки, шея, ноги - все было крупное, крепкое, загорелое. Белое платье подчеркивало ее полноту.
– А я вижу, вы идете так медленно-медленно, решила догнать.
– Алексей Кондратьевич, мой старый друг, приехал к нам на завод, сообщил Казаков.
– Да, дорогой, а где ты теперь работаешь, я так и не понял.
– Трудновато было понять, если я еще не говорил. Во ВНИИ.
– А-а, институтик, богоугодное учреждение!
– сказал Казаков.
– Как ты туда попал? Москвой соблазнился?
– Потом расскажу, Лидии Сергеевне неинтересно.
– Что вы, что вы, - сказала Лидия Сергеевна, - мне все интересно.
– Лидия Сергеевна завлабораторией и садовод, - сказал Казаков.
– Как там ваши яблони, петрушка, морковка?
– Я, главное, клубнику сажала, - ответила Лидия Сергеевна и залилась краской.
– А яблони?
– спросил Казаков и беспомощно посмотрел на Алексея. Потом подал руку Лидии Сергеевне, чтобы помочь ей перебраться через крапивное место. Дальше они шли, держась за руку, и вели разговор о яблонях.
– Яблони? Яблони не скоро вырастут - через шесть-семь лет.
– Так долго растут?
– Смотря какая яблоня.
– Цветут яблони красиво, - сказал Казаков, глядя в глаза Лидии Сергеевне.
– И вишни, - прошептала Лидия Сергеевна, - и вишни тоже.
"Что они городят, ничего не понимаю", - сказал про себя Алексей.
– Вот река, можешь плавать, - бодро сообщил Казаков, - а мы тебе помашем с бережка. Здесь замечательное дно. Пляжа нет, а дно хорошее.
Лидия Сергеевна теребила кушак на платье, опустив рыженькие ресницы.
– Пляжа нет, а дно хорошее, - настаивал Казаков.