Любовь инженера Изотова
Шрифт:
– Вы имеете в виду для должности директора завода?
– Этот выпад мстительной аспирантки я пропускаю мимо ушей, - сказал Алексей, - хотя я встречал людей, которые родились для торговли газированными водами. Некоторые родятся даже для того, чтобы стать бюрократами. Я сделал наблюдение: бюрократ, когда он еще мальчик, обязательно троечник, ленивый, ему лень учиться, а потом вырастает - и ему лень делать настоящее дело по-настоящему, и он становится бюрократом.
– А вы для чего родились?
– улыбнулась Тася.
– Всю жизнь рвусь
Алексею хотелось сообщить Тасе, что, занимаясь по необходимости маслами, он получил несколько авторских свидетельств, но он подумал: "Нечего распускать хвост перед девочкой" - и не стал хвастаться. "Когда-нибудь потом".
– Автомобильные смазки, то да се, - сказал он.
– Я знаю, что вы работали с солидолом, - сказала Тася.
– Жирные синтетические кислоты вместо хлопкового масла. Вы за автомобильные смазки лауреатство получили?
– Да, - буркнул Алексей, - за это.
Она знала его работы. Впрочем, ничего удивительного. Она же химик. Нефтяник.
– Надо было еще работать, а я мечтал о другом. Потом вырвался, поучился немного. Занимался крекингом.
– В институте до сих пор цела в лаборатории установочка из молибденового стекла, которую вы сделали. Мне показывали, - сказала Тася.
Она и это знала!
– Я ее целый год делал. Откуда вы знаете?
– удивился Алексей.
– Мне было интересно, и я узнала. Разве нельзя было?
– Тася пожала плечами, как будто ничего особенного не было в том, что она расспрашивала лаборанток о бывшем аспиранте-заочнике товарище Изотове. Алексей был обрадован. Она интересовалась им, узнавала о нем и просто призналась в этом.
– Да, не сумел одновременно строить детские садики, выпускать нефтепродукты и решать свою техническую задачу, - сказал Алексей.
– А теперь сумели бы?
– А теперь я буду заниматься только технической задачей: повышением производительности. Мне всегда не нравилось, когда могучие механизмы слабо и вяло работают. В этом есть что-то ненормальное. Это просто невыносимо, пошутил Алексей, - я не могу этого допустить.
– Понимаю, - задумчиво проговорила Тася.
– Пойду работать в научно-исследовательский институт, но выторгую себе свою тему.
– Понимаю, - повторила Тася.
Она размышляла, думала о нем и его делах, одобряла, понимала. Он протянул ей руку.
– Пойдемте, становится холодно.
Алексей помог ей надеть жакет и плащ. Когда он застегивал пуговицы плаща, ее нежное лицо оказалось так близко, что он не удержался и поцеловал ее.
– Я люблю тебя, - сказал Алексей.
Тася молчала и смотрела в землю.
– Пойдем.
Они вышли из леса, пошли поселком.
У Таси было растерянное лицо. Она молчала.
Алексей остановился.
– Тася, я ничего не сделаю такого, чего вы не хотите, - проговорил он медленно.
– Вы не хотите, чтобы я говорил вам, что я люблю вас?
– Не знаю, - тихо сказала Тася.
– Пусть вы
– Вы не можете знать за меня.
– Могу. До завтра...
– А что завтра?
– Ничего. Пройдет ночь. Завтра мы увидимся. Проведем вместе день, а вечером вы придете к нам, познакомитесь с моими родными.
– Днем я, может быть, буду занята, - Тася потрясла короткими волосами.
– У нас с вами мало времени, и нельзя манкировать свиданиями.
– А манкировать занятиями?
– Сколько угодно!
Тася посмотрела на Алексея и вдруг весело, легко засмеялась.
5
В первый раз Тася увидела Алексея возле строительства маслоблока на его заводе. Подъехала машина пыльный зеленый "ГАЗ-69", из него выпрыгнул молодой человек в рабочем комбинезоне, быстро, легко вскарабкался по наружной железной лестнице наверх, где шел монтаж оборудования. Тасе сказали: "Приехал директор". Молодой человек приехал без шофера, и через двадцать минут он так же с разбегу сел за руль и уехал.
Она успела разглядеть и запомнить его лицо - широко расставленные темно-карие глаза, лоб выпуклый и большой. Лицо его из-за едва заметной скуластости казалось неправильным. Русые волосы, на лбу отчетливые залысины.
Лицо Алексея запоминалось не красотой, а выражением сосредоточенности, доброты и скрытой силы. Он не заботился о производимом впечатлении, у него был редкий дар быть всегда самим собой. Тася это сразу почувствовала; он был естественным и простым, хотя знал, что на него смотрит много глаз. В тот день и час что-то заботило его, и это было написано на его лице.
"Чем он занят?
– подумала Тася.
– Наверно, чем-то серьезным. Какая у него жизнь?"
– Потом я видела вас еще и еще. Я даже искала вас по заводу, мне хотелось на вас посмотреть, - рассказывала Тася Алексею.
Они сидели в армянском кафе на Неглинной и разговаривали. После прогулки в сосновом лесочке прошло меньше суток.
Она так легко признавалась в своем интересе к нему. Не слишком ли легко? Но он не желал об этом думать, он торопился и торопил Тасю.
– Говори мне "ты", - попросил Алексей.
– Зачем откладывать? Попробуй.
– У меня сразу не получится. Вы мелькали передо мной, как на крыльях, вы летали по заводу.
– Да, я там слишком много бегал сам и мало заставлял бегать других, согласился Алексей.
– Этого я не знаю. Я попадалась вам в разных местах, но вы смотрели мимо, мимо, мимо меня. И я решила с вами поговорить. Мне хотелось знать, способны ли вы заметить что-нибудь, кроме контрольно-измерительных приборов.
– Что оказалось?
– Подождите. Мне было очень трудно придумать, как поговорить с вами. С чем я могла к вам явиться? Никаких выдающихся соображений я не имела. Одно важное дело у меня было, но оно решалось в отделе техники безопасности, а не с директором. Так я ничего и не придумала. А дальнейшее вам известно.