Любовь как вредное пристрастие
Шрифт:
Она очаровательно покраснела, слегка наклонила голову, пряча лицо, разрывая зрительный контакт, отпуская меня.
— Привет, — голос стал сиплым, я прокашлялся.
Так, первое слово произнесено, дальше должно быть легче. Не сдаемся, мобилизуемся. Если хочу ее получить (а я хочу неудержимо), надо взять себя в руки.
— Привет. — Какой чудесный голос… Она, заметно взволнованная, поправила палантин, не решаясь взглянуть на меня. — Кажется…
Перебил ее, выпалив:
— Мы знакомы. Заочно. Я Егор Доронин.
Трижды проклятый этикет и странные моральные нормы, наработанные цивилизацией!
Элеонора робко улыбнулась, осмелившись вновь встретиться со мной взглядом.
— Я знаю. Ваши фото есть дома и в кабинете Евгении Александровны.
Я нервно почесал затылок, похолодел.
— Наверное, мама много обо мне рассказывала… — предположил неуверенно, голос дрогнул от страха.
Она покачала головой.
— Нет, почти ничего. Сказала лишь, что, если представится случай, я сама составлю свое мнение.
Спасибо, господи! Я твой должник.
Почувствовав твердую почву под ногами, задавил волнение и начал набрасывать план осады и последующей атаки. Первое — приглашу ее на ужин (хотелось бы сразу на свидание, но придется подождать, Нелли действительно неискушенная, напор ее отпугнет). Второе — позову в кино (или прогуляться где-нибудь в живописных местах, она художница, оценит). Третье — как бы случайно встречу с работы (вообще начну регулярно встречать). Четвертое — приглашу на свидание, заявив, что без ума от нее. К концу недели мы должны стать парой, иначе за себя не отвечаю.
— Нелли… — Я проглотил фразу «Давай скорее уйдем отсюда, и ты начнешь составлять обо мне только положительное мнение», — как тебе «Щелкунчик»?..
Остолоп! Мне двенадцать лет, чтобы так банально делать первый шаг?
— О, — она замялась, переступила с ноги на ногу. — Красиво. Я впервые смотрю балет. Чувствую, что это слишком для меня. Много эмоций, много образов. Просто перегрузка… А вам как?
— Не надо на «вы», — скривился я. — От этого коробит. Все-таки мы почти родственники…
Родственники? Что я несу?
— Простите. Ой, прости! Привычка, — она еще больше разволновалась.
Приблизилась, собираясь зайти в ложу. Я вдохнул легкий прохладный аромат ее духов, снова пропал в невероятной глубине зеленых глаз, перевел взгляд на зовущие губы, тронутые обычным блеском.
Прекрасна и естественна, практически никакого макияжа. Она удивительная, моя девушка-мечта…
— Давай вернемся, — тихо проговорила, не отрывая взгляда от моего лица. — Наверное, Евгения Александровна уже потеряла нас.
Автоматически кивнул, едва ее слыша. Вздрогнул, когда скрипнула открывающаяся дверь, гул музыки из зала усилился.
Вернемся? То есть не уйдем прочь, не останемся наедине? А как же приглашение на ужин?
Рука дернулась, желая ухватить Элеонору за локоть, не дать ей уйти, но момент был упущен. Девушка нырнула в тьму ложи, я, проклиная свою тупость и медлительность, последовал за ней.
Едва досидел до антракта, а потом — до конца представления. Нелли явно сторонилась меня, общалась мало или через посредников, мать и сестру (надо
Мой план рухнул.
Не беда! За ночь создал другой. Паника и растерянность ушли, их сменила четкая директива: я добьюсь этой девушки, сверну горы, осушу моря, но добьюсь. Она будет моей.
Я максимально увеличил количество наших встреч: ездил к матери на работу, заказал индивидуальную экскурсию по галерее (экскурсоводом, разумеется, выступила Элеонора), напрашивался на обед в кафе с Евгенией Александровной и ее протеже, подвозил девушку до дома. И первые плоды появились. Нелли стала меньше чураться меня, больше говорить, раскрываться. Она начала привыкать к моему обществу и даже несколько раз осмелилась добродушно подтрунивать, смеялась над моими шутками.
На ужин опасался ее звать, как и на прогулку (стопроцентно откажет и поймет, что настроен решительно и серьезно), но пригласил на выставку какого-то авангардиста. Для этого пришлось убить часы на поиск в интернете и поспрашивать коллег и знакомых об известных городских художниках и местах, где они выставляются.
Мы хорошо провели время… Нет, не так. Мы замечательно его провели! Я, сраженный наповал, слушал, как она горячо объясняет мне идею каждой картины, обращает внимание на нюансы, тонул в ее глазах, запахе, легких и невинных касаниях, ощущении ее близости, любовался ею и облизывал взглядом, практически наяву фантазируя о том, как целую, ласкаю, снимая это легкое, воздушное платьице.
Конец этого несвидания омрачился тем, что Нелли разболталась с треклятым художником-автором этого ужаса, развешенного на стенах. Они сыпали терминами, смеялись над шутками, понятными только им одним, явно были на одной волне, а мне хотелось убить этого мужика, заорать, чтобы он отошел от девушки и что она — целиком моя.
День проходил за днем, встреча — за встречей, но дело с мертвой точки не сдвигалось. Нелли приняла меня как друга, общалась как с другом, сыном своей начальницы и ничего сверх этого. Я же сходил с ума по ней и пребывал в полнейшей тьме отчаяния, бился лбом о невидимую границу между нами.
Через месяц такой вот френд-зоны сдался, был готов заявиться к ней, признать, что безумно желаю, рухнуть на колени и молить о взаимности. Но гребаный насмешник-боженька сжалился все-таки надо мной: я оказался вознесенным в рай, получив свой первый поцелуй и возможность назвать Нелли своей открыто…
Глава 4. Истина не в вине
Без вариантов, со мной все неладно. Это подтверждалось четкими доказательствами каждый день.
Воскресенье. Я развалился на диване в своем временном пристанище. Канал National geographic, бутылка минералки, роллы на дом… И моя дебильная улыбка неизвестно чему с верчением обручального кольца на пальце. Мелькали мысли снять его и вышвырнуть в помойку. Ну можно еще отправить экс-супруге заказным письмом, сопроводив проклятиями. Но продолжал крутить ободок золота, а в мыслях — наш разговор в субботу: ее внимательный взгляд, забота, странная реакция на мою ночевку. Чувствовалось, что-то изменилось, персонажи на застывшем полотне волшебным образом сдвинулись…