Любовь моя
Шрифт:
— Я не растрогалась и не умилилась. Ради разнообразия переключись на что-либо другое, а заодно и форму общения поменяй. Полезно, — покровительственным тоном посоветовала Жанна.
«Топчутся на месте. По второму кругу пошли, — безнадежно вздохнула Лена. И вдруг подумала с грустью: «А ведь мне, когда вернусь домой, будет не хватать этой их тягомотины и занудливости. Пройдет не так уж много времени, и я стану вспоминать нашу встречу с превеликим удовольствием, с радостью и печалью или с веселым сожалением. В зависимости от настроения. Ведь сегодняшний день никогда не вернется, его невозможно будет повторить».
Жанна, оглядевшись и убедившись, что ожидать ей помощи не от кого, продолжила:
—
Лена поняла, что Жанна всерьез восприняла слова Инны и предположила ответный удар.
«Я несу ахинею? Она не понимает бестактности своих слов? По ее выходит, что я глупая?!» — разозлилась Инна и ответила Жанне презрительно:
— Не твоя забота меня просвещать и успокаивать. Я ни в адвокатах, ни в защитниках, ни тем более в учителях не нуждаюсь.
— Это мы точно переживем, — очень тихо сказала Аня и незаметно подмигнула Жанне.
— Извини, не согласовала с тобой, — надменно отреагировала Инна.
«С чего это вдруг Лена так мягка и предупредительна с Инной? Почему ей потворствует? Чем та ее приваживает? Ну и подругу себе подыскала! Ей же отбрить Инку ничего не стоит. Почему тогда не принимает огонь на себя? А может, она со всеми так деликатна? В конце концов, это не мое дело», — в который раз недовольно передернула плечами Жанна и предложила:
— Сменим тему? Она не заслуживает нашего внимания.
— Валяй.
— Инна, ты опять уперлась и не хочешь ничего слышать? — не поняла Аня. Очевидно задумавшись или отвлекшись, она пропустила ее ответ на пожелание Жанны.
«Совсем как игра в испорченный телефон», — недовольно пробурчала Жанна. Ее всё раздражало.
— А как же мое гениальное врожденное чувство такта, бесконечная доброта и незапятнанное имя? Мне их необходимо проявлять. — В глазах Инны вспыхнул огонек противного удовольствия. — Анечка, я заявляю со всей прямотой, на которую только способна, что меня охватило бы огромное чувство признательности за твои слова одобрения моего мнения.
«Из мелкого тщеславия донимает меня? Снова срамить и позорить возьмется? Ушла бы я отсюда, так бы и растворилась во тьме! Жаль, что ночью поблизости приткнуться больше негде», — сердито подумала Аня, пытаясь вникнуть в слова Инны.
«Не понять Иннины шутки прямолинейной Ане, — подумала Лена и неожиданно поймала себя на мысли, что с трудом выносит удовольствие, которое испытывает ее подруга, дразня Аню. И она, прячась за спиной подруги, многозначительно приложила палец к губам. Поэтому ответом Инне было молчание женщин, пытающихся разгадать причину Лениного жеста.
«Инке показалось мало того, что она уже наговорила? А вдруг нам опять заварушки не миновать? Паясничает? Ушибленная на голову. И ведь довольна собой, не терзают ее сомнения. Но как обставляет свой «выход», как умеет произвести впечатление, очаровать! Считает, что я сама по глупости напрашиваюсь на ее колкости? Не человек, а стихийное бедствие. Самоуверенная, надменная, наглая. Преподнесла мне очередной наглядный урок своего нестандартного общения? Она чувствует свою исключительность? Все это показной шик. По типу того, как в студенческие годы Серафима читала нам стихи неизвестных поэтов, которых сама возводила в ранг великих, а потом во всеуслышание презрительно удивлялась тому, что мы их не знаем. Мол, какие вы
Нет, Инка конечно отсутствием ума не страдает, но намного ли она отличается от меня? Она в одном преуспела, я в другом. Что дает ей право говорить со мной с пренебрежением? Я скромно пытаюсь убедить себя в том, что поступаю правильно, а она так все больше с сахарной улыбочкой… То резкая, то провокационная, а то так и сыпет шуточками, но ведь не всегда умными. И я была бы полной идиоткой, если бы во всем ей доверяла. Не поддамся! Не сочту ее поведение сколько-нибудь важным для себя. Ох, насилу в руки себя взяла.
Почему я психую? С какой стати я должна обижаться на Инну? Может, совесть упрямо приказывает ей остановиться, и она уже сама жалеет о содеянном? Знать бы наверняка, тогда это быстро загасило бы мое раздражение. В последнее время в лице Инны появилось что-то трагическое. Оно, конечно, и мне «не до победных реляций», — печально закончила Аня свои расхристанные рассуждения недавно услышанной и понравившейся фразой. Ей казалось, что она очень характеризует ее неуверенность в общении со взрослой аудиторией.
Но грустные мысли не оставили Аню: «Не умею я скрещивать копья. Киры мне сейчас не хватает. В наших с Инной спорах она всегда служит чем-то вроде буфера или демпфера. Без нее мне Инну не остановить, не переплюнуть. А стоит ли плеваться? Во всяком случае, я первой не стану начинать. И все же «раззадорились» мы все сегодня сверх всякой меры. Не кончилось бы скандалом».
«Между ними завязался «милый», ни к чему не обязывающий разговор, и при этом обе стороны сохраняют весьма приятное выражение лиц. Инна без раскаяния признает за собой авторство любой безрассудной фразы, и на всякий пожарный случай под рукой держит их предостаточно. И Аня в своем стремлении сделать «как лучше» перебирает всякую меру. Окажись такая возможность, и Жанна не преминет без колебаний воспользоваться таким же методом, если даже для этого представится не самый подходящий момент. Где же снисходительность к слабостям друг друга? А я вменяю себе в обязанность холодного критика, но никак не громоотвода. Считаю своим долгом изучать, анализировать. По ходу размышлений мне приходят на первый взгляд разумные мысли, а на самом деле — нелепицы, — и в свой адрес проехалась Лена. — Свихнуться можно от такого винегрета информации и чувств, да еще на сон грядущий. Похоже, он-то у меня сегодня накрылся. Совсем зациклились девчонки. (Лена для разрядки, для снятия усталости и раздражения иногда позволяет себе мысленно употреблять смачные словечки из лексикона подруги.) Перевозбудились, не желая того, добивают меня. То та, то эта. Меня изводит головная боль, предательски стреляет позвоночник и нестерпимо ноют колени. А… все едино!»
Лена с трудом разлепила глаза, узкими щелками проступавшие из припухших век, и посмотрела на подруг. Пространство вокруг, будто не имея границ, заколыхалось густой аморфной массой. И движения Лены сделались более вязкими. Она с трудом поменяла позу, расслабилась… и будто исчезла для себя самой.
— Устали мы, пора по углам, — отважилась заметить Аня только для того, чтобы избежать неловкого молчания.
«Перескакиваем с предмета на предмет, потом возвращаемся к ранее упомянутому или уже обсужденному. То одна тема влечет нас за собой, то другая. И все они разветвляются, растекаются. Я путаюсь в беспорядочном разговоре. Он давно бы заглох, но Инна всех баламутит. И спор снова вспыхивает. Ни компромисса, ни капитуляции не признает. Недостаточно строго себя судит. Голова от всего этого кругом идет. Да и Аня чересчур активна», — недовольно забухтела про себя Жанна, задремывая и временами всхрапывая под тихие и нежные всплески Аниных рулад, перемежающихся с неразборчивым уже не осознаваемым бурчанием.