Любовь моя
Шрифт:
Но интуиция привычно и осторожно напомнила ей о необходимости остановиться. И она замолчала.
Обида и потерянность, прозвучавшие в голосе Ани, почему-то на этот раз отрезвили Инну и подсказали, что сейчас не время для ответного удара.
— Аня, Инна, помолчите, примите пост воздержания, — строго приказала им прекратить неуместные выпады Жанна и повелительно сдвинула брови. — Душа очищается в молчании.
— А постриг принять не посоветуешь? — вздернулась Инна. — Для полного счастья мне только твоего мнения не хватает.
— Смилостивься, — тихо и мирно попросила Аня.
— Инка, ты все уши мне «оттоптала» и мозги
«Опять мы растревожили Инну. Она нервничает потому, что мечтала видеть рядом с собой только Лену, чтобы посекретничать, но случай нас ей подсунул. Инну злит, что всё вышло не по ее. И мы с Жанной хотели того же. К тому же мы, наверное, интересны Лене, и это тоже Инну раздражает. Она ревнует подругу к нам», — поняла Аня.
— Да, моя «душа в заветной лире»! — с вызовом, издевательски пропела Инна.
— Инна, не кощунствуй, — возмутилась Аня, понимая, что назло им та будет настаивать на любой глупости. И все же сделала строгий учительский жест — направила на Инну указательный палец, будто притормаживая поспешность ее реакции. И сделала это скорее по привычке, чем в назидание.
— Уже ночь, а ты без метлы, — влет за все сказанное и не сказанное отомстила Инне Жанна.
«Нервишки у девчат послабее моих. Заснуть им трудно, будоражатся ежеминутно. А Инне-то как тяжело! Сдает, годы изматывающей болезни берут свое. Я, конечно, не приветствую шпильки и взрывы эмоций, но трогать ее в такие минуты не стоит. По опыту знаю. Были бы девчонки в курсе Инниных проблем со здоровьем, наверное, снизошли бы. Так ведь не разрешает рассказывать, намеками обходится.
Да… была молода, здорова, умела радостно, искрометно вышучивать любую ситуацию. И теперь под настроение с нею еще случаются «приступы» непревзойденной веселости. Эх, ей бы завтра на встрече с сокурсниками появиться со свежими силами — вот был бы фейерверк юмора! А то растратится сегодня на ерунду и что тогда от нее ждать? Хандры? Хотя бы завтра был яркий день. Солнце способствует бодрости и хорошему настроению», — молча переживала за подругу Лена.
— Вдвоем на одну? Протестую. Это выше моих сил. Я погибну под натиском превосходящих сил противника! Смотрите, люди добрые, Аня окончательно раскрепостилась. Ты повергла нас в изумление.
— Говори только за себя, — безликим глухим, каким-то деревянным голосом отозвалась из-под подушки Жанна.
— Анюта, да ты далеко не безнадежна. Я-то, грешным делом, полагала, что твой интеллектуальный багаж оставляет желать лучшего, и даже свыклась с этой печальной мыслью, а ты, оказывается, раньше просто в молчанку играла.
— Давай, продолжай свои обличения! Стой на своем. Только обойдусь я без твоей «трогательной» заботы, не стану с тобой замиряться, — капризно, совсем как ребенок, огрызнулась Аня, вызвав улыбки присутствующих.
— Думаешь, спор — не мудрый шаг с моей стороны? Ой, погибаю от стыда! — нервно рассмеялась Инна.
— Таков твой встречный дипломатичный шаг? Думаешь, твои выступления — рафинированное театральное действо? Этот спор, в данном случае, — обыкновенное излияние желчи, самая что ни на есть примитивная потребность выплеснуть злость, — вяло отреагировала Жанна. Она устала пререкаться.
—
Похоже, слова Жанны нисколько ее не тронули.
«Так-таки не признала своей вины», — усмехнулась Лена и шепнула на ухо подруге:
— Не пережимай. Ослабь хватку. Зарой топор войны. Это не причинит вреда твоему самолюбию. Куда проще мысленно обнять всех спокойным взглядом и улыбнуться. Когда улыбаешься, не так страшно».
«Голос Лены на этот раз прозвучал резковато или мне это только показалось? Что до моей мнительности… Есть таковая. Последнее время она разрослась непомерно. Не осилить мне ее», — в мыслях не пощадила себя Инна.
«Наверное, предполагая со стороны Жанны неожиданный подвох, Инна не продолжила наскоки. Решила «сработать под наивную», «сыграть в дурочку». Ну, это куда ни шло. А насчет расслабления… Она всерьез так не думает, просто из вредности пустыми словами бросается», — оценила Лена наступление подруги и тихо попросила:
— Ляг, не мельтеши перед глазами.
«Оскоромилась, как говорит Жанна, прикоснувшись к этой… гидре. Откуда в Инне такая махровая черствость? Свалилась на мою голову. — Аня нырнула под одеяло. И уже там осудила себя горько и бесповоротно: «А я-то хороша! Уступила натиску отрицательных эмоций. Связалась с ней. Прилюдно позволила себе истерику. Где моя деликатность?» И в тот момент она, хоть на миг, но пожалела, что осталась ночевать в обществе Инны, хотя это получилось чисто случайно.
«Совсем как малые дети! Чем серьезнее споры, тем смешнее на них смотреть», — подумала Лена.
Аня завозилась на матрасе, сердито бурча себе под нос: «Куда таблетки сунула? За дурною головою…»
А Лене вдруг припомнился случай.
«Я досрочно сдала сессию и без предупреждения приехала к Инне, чтобы помочь ей с курсовым проектом. Шла пешком по широкому шумному проспекту, радовалась встрече с дорогим городом, с приветливыми людьми. И вдруг, буквально в двух шагах от себя, увидела Инну, стоящую ко мне спиной. Я чуть не наткнулась на нее. Инна насмехалась над молоденьким щупленьким, деревенским парнишкой, вернее, над его белым пуловером домашней ручной некачественной вязки, с явно женским рисунком: не то в цветочках, не то в паучках. Молодой человек обидчиво, но гордо сообщил, что это подарок любимой девушки. Но в его лице уже появилась некоторая растерянность. Он смущенно оглядывался на проходящих мимо людей, он злился. В глазах стояли готовые в любую минуту брызнуть… мужественные слезы оскорбленного до глубины души совсем зеленого, неопытного влюбленного.
Я представила себе его невесту: такую же дробненькую: маленькую, худенькую, голубоглазую; честную, искреннюю, простоватую, и уже готова была броситься на защиту паренька. Но этого не потребовалось. Инна вдруг резко выпрямилась и громко произнесла: «Молодчина! Таким и оставайся. Никогда не слушай сплетников, пошляков и охальников. Я завидую твоей девушке». И пошла, не оборачиваясь. Лицо юного влюбленного сияло.
И я не торопилась догонять подругу».
18