Любовь не по правилам

Гонкур Галина

Резеда была в приподнятом настроении, совершенно непохожем на то, что было в прошлый Машин визит к ним в дом. Шутила, строила планы, ни слова про уныние, отчаяние. Рассказывала о новой методике, которую сейчас испытывает на ней её врач: смесь иглоукалывания и медикаментозного лечения и вдобавок — китайский массаж, который ей делает настоящий китаец. Постороннему глазу пока не видно, рассказывала она, но врач говорит, что результаты очень и очень обнадеживающие.

Наконец, речь зашла о Петре.

— Как муж?

— Петя-то? Да ничего. Сезон сейчас высокий, дела идут неплохо, пропадает

целыми днями на работе. Да и новости у нас.

Резеда усмехнулась и жестом показала, чтобы Маша нагнулась поближе к ней. Проверила, прикрыта ли дверь и тихо проговорила Маше на ухо:

— Кажется, у них с Фатимой роман намечается.

Маша так и обмерла. Перед глазами её пронеслась Фатима, которая открыла ей сегодня дверь. В этот момент Маша, поглощенная своими мыслями, мельком отметила, что выглядит женщина куда наряднее и ухоженнее, чем в прошлый ее визит: более нарядное платье, укладка, легкая косметика на лице. Маша списала это на то, что восточная женщина постепенно начала привыкать к жизни в большом городе. А оно вон оно что…

— Да ты что?! И ты так спокойно об этом говоришь?

— А что я, по-твоему, должна делать? Забиться тут в истерике?

— Ну, истерика-не истерика, но ты прямо даже как-то радостно про это рассказываешь. Я своим глазам не верю!

Резеда усмехнулась.

— Ну, не радостно, конечно. Но забавно, что я будто напророчила этот роман. Если вспомнить наш с тобой последний разговор.

— Ты Петра не любишь? — решилась на откровенный вопрос Маша.

Резеда помедлила с ответом, покрутила в руках носовой платок.

— Как тебе сказать, Маш… Понимаешь, хороший он мужик. Но у меня какое-то очень четкое ощущение, что сдулась наша с ним семья, кончилась. Прошла любовь, завяли помидоры, наверное.

Маша не верила своим ушам.

— Как ты можешь так говорить? Он был с тобой в самый тяжелый момент, считай, с того свету тебя вытянул. Я же ездила к тебе в больницу тогда, сразу после инсульта. Врачи говорили, что сделали что смогли, теперь всё зависит от ухода. И этот уход тебе Петя и обеспечивал. Да и сейчас твое качество жизни обеспечивает тебе именно он, как я понимаю.

— Ты пойми, Маш, меня правильно. Я очень ему благодарна. Очень-очень. Но мне нужно идти дальше. Я верю в то, что не останусь инвалидом. Что встану и пойду, своими ногами. И готова зубами это у жизни выгрызать, любыми жертвами этого добиваться. А он уже сдался, и его всё вполне устраивает, он привык. Он устал бороться, и меня назад тянет, отговаривает, расхолаживает. Я хочу квартиру эту продать и уехать на полгода в Китай, лечиться, а он против.

— У тебя так много квартир, что ты можешь одной рискнуть? — изумилась идее Маша.

— Да нет, эта единственная. Просто других шансов встать на свои ноги у меня нет. Толку мне от этой квартиры, если я в ней — лежачий инвалид?

Маша и понимала логику Резеды и противилась ей одновременно. С детства ей внушалось родителями, что последним рисковать нельзя. Что можешь брать кредиты, играть на бирже, пользоваться любыми рискованными финансовыми инструментами, но квартирой, единственным своим жильем, рисковать нельзя. И периодически истории про бомжующих бывших москвичей, которые нет-нет, да и мелькнут в прессе или на ТВ, правильность

этого тезиса вполне себе подкрепляли.

— Ты пойми, Маш, — расправляя одеяло вокруг себя, начала развивать свою мысль Резеда. — Если я встану на ноги, то на квартиру я себе заработаю. А лежать тут колодой — так это не Африка, бананы на деревьях не растут. Уйдет Петя — я тут с голоду сдохну. Мне неприятно так зависеть от мужика.

— Да с чего он уйдёт-то? — продолжала не понимать происходящее Маша. — Он любит тебя, заботится о тебе.

— Он не уйдёт, может. Сам, по крайней мере, если я не выгоню. А вдруг я уйду?

Блин, умеет Резеда поразить воображение собеседника. Уйдёт она, как же. Ходить не ходит, ради того, чтобы на ноги встать, квартиру последнюю собралась продавать. А туда же, от мужа уходить собралась. Чудная всё-таки баба! Маша думала, что прошлый раз эти разговоры были вызваны просто плохим настроением Резеды, её отчаянием. А тут, оказывается, всё серьёзно и с продолжением.

— Да что с тобой такое? Прошлый раз к вам приезжала — ты, конечно, на жизнь тоже жаловалась, но таких кардинальных разговоров и близко не было. Куда ты уходить собралась?

Видно было, что Резеда колеблется, продолжать разговор или свернуть его, пока не наговорила лишнего. Потом, видимо, решилась:

— Маш, я, кажется, влюбилась.

Да тут, кажется, еще одна история про «гармоничную пару» намечается. Интересно послушать, хотя это и внеплан.

— В кого?

— В мужчину. Не смейся. Сейчас жизнь такая — люди в элементы неживой природы влюбляться ухитряются. А я, видишь ли, консерватор. Снова мужика себе нашла, — стремясь за шуткой спрятать смущение, начала рассказ Резеда. — Николай, старше меня на 10 лет. Я его нашла в Одноклассниках, в группах для одиноких людей. По работе лазила там, мы с ним как-то нечаянно языками зацепились. Сначала я его вербовала услугами агентства воспользоваться. Потом мы переписывались, переписывались, и я как-то вдруг поняла, почувствовала, что это мой человек.

— Он знает, что ты не ходячая?

— Да, я ему написала.

— И что?

— Да ему все равно. Ну, он так сказал, что ему все равно. Он родственную душу искал и нашел. А с ногами та душа или без ног — ему неважно.

Даже интересно, как велика может быть у людей тяга к романтике. И как романтика может похоронить под собой здравый смысл.

— Резеда, вот ты правда веришь, что человеку это может быть всё равно? Нет, ну если планы только попереписываться с тобой, не более того, то да, может быть. А если что-то большее — ведь это серьёзный кусок жизненного сценария. Это, как минимум, готовность впрячься и, как твой Пётр, тянуть эту лямку за себя и за тебя.

— Я не собираюсь с ним сходиться, пока я нездорова. Сначала лечение, Китай. Я все уже подготовила. Потом, если встану на ноги, будет мне Николай. Да и посмотрим ещё, что это за человек и нужно ли мне это все. Сейчас пока всё на своих местах, никто никуда не идёт.

Блин, бабе 43 года, а понятия о жизни как у подростка! Наверное, надо как-то сворачивать разговор. То, что Маше хочется сказать по поводу услышанного, носит негативный, осуждающий характер. Но права на такие высказывания у неё всё-таки, пожалуй, нет.