Любовь опаснее меча (Наследник Алвисида - 1)
Шрифт:
Уррий решительно потянул вверх каменную крышку тяжелого ларца.
Уррий верил в шар Алгола, признавшего в нем хозяина, и надеялся, что ларец тоже признает его.
В ларце на голубой бархатной подушке лежал меч. Меч Алвисида. Меч его легендарного предка Алана Сидморта - единственный, из мечей предков, который не висит на стене родового замка. Рядом с лезвием меча лежал и спал маленький, не более трех дюймов ростом, человечек.
– Что там?
– не вытерпел Луцифер и Уррий тут же захлопнул крышку.
Царь и Князь Тьмы с плохо скрываемым любопытством смотрели на ларец в руках юноши, но из-за крышки им не видно было, что находится внутри.
– Алвисид не сказал вам,
– спросил Уррий.
– Нет, - ответил Белиал.
– Значит и я не имею права сказать, - твердо ответил Уррий.
– Что ж, - вздохнул Луцифер.
– Тогда я тебя больше не задерживаю.
– Он хлопнул в ладоши.
Позади Уррий раздался какой-то звук. Уррий обернулся и в волшебном зеркале увидел всматривающихся в него с той стороны Эмриса, Ламорака, Триана и сэра Бламура.
– До встречи, сэр Уррий Сидморт, - сказал Луцифер.
– Прощайте, - ответил Уррий и почтительно, но достойно наклонил голову.
И спиной подошел к зеркалу, не отрывая глаз от Царя Тьмы. Ногой нащупал раму и также спиной вошел в волшебное зеркало. И увидел собственное отражение - он вернулся в колдовскую пещеру.
– Ну что?
– в один голос спросили все, ожидавшие его. Кроме, конечно Триана, который не мог говорить, но вопрос читался во всей его позе.
Глава тринадцатая. САРЛУЗА
"В судьбе племен людских, в их непрестанной смене
Есть рифы тайные, как в бездне темных вод.
Тот безнадежно слеп, кто в беге поколений
Лишь бури разглядел да волн круговорот".
Виктор Гюго
В Писании сказано: "Священнослужитель - муж одной жены". Ей он должен отдать всю свою жизнь, всю любовь, ей посвятить все устремления. И жена эта - церковь.
Святой отец Свер, младший и теперь единственный брат нынешнего графа Маридунского, с малых лет предназначался церкви. Его воспитывал родной дядя, ныне почивший в бозе, преподобный отец Агивар, вся жизнь которого была примером святости, мудрости и добродетели. И отец Свер в саму кровь свою впитал десять заповедей господних и мораль христианской религии, став их ревностным проводником и поборником.
Отец Свер должен был унаследовать епископский титул после смерти Его Преосвященства отца Гудра, которому уже совсем не долго осталось жить, так как епископ очень стар - он сам не помнит сколько ему лет. Он - родной брат деда нынешнего графа Маридунского, он помнит времена, о которых все давно забыли...
Отец Свер, с высоты своей праведности строго судил всех христиан по основам морали, требовал тщательного соблюдения всех заповедей. И строже всего судил - себя.
Он понимал, что тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Но перебарывая плотские устремления, человек очищается и приближается к Богу. И дожив до сорока пяти лет лет отец Свер ни разу не нарушал заповедей Господних. Ни разу не знал он женского тела, сумев избежать соблазнов, когда десять лет провел при святом Папе в Аахене, и где далеко не все священники строго соблюдали заповеди. И он, в числе избранных, наиболее достойных священников, удостоился чести лицезреть и слушать Иисуса Христа - не чаще раза в десятилетие ступает сын Божий на грешную землю! Далеко не каждому епископу выпадает такое счастье!
Тем тяжелее было его падение полгода назад!
Он, неожиданно для себя самого, предался греху прелюбодеяния с одной из служанок замка! Ничто не предвещало беды для него, когда он шел по коридору замка и навстречу ему попалась черноволосая красавица со скромным взглядом, под которым скрывалась душа аспида. Он даже не помнил были ли сказаны тогда какие-либо слова - она увлекла его в одну из пустовавших комнат и совратила его! Он лишился девственности, которой гордился,
Он ненавидел врагов церкви - иудеев, алголиан, язычников. Он боролся с ними, не жалея жизни самой. Рискуя жизнью десять лет назад он ездил по алголианским каталогам и вступал в диспуты с апологетами Алвисида. По приглашению самих алголиан ездили христианские священники отстаивать свои убеждения в жарких спорах, но все равно опасность, что в странах иноверцев христиан забьют камнями, существовала.
После грехопадения больше всего он ненавидел себя, ибо понимал, что нет теперь за ним помощи господней в диспутах с неверующими и в разговорах с заблудшими. Он не желал жить, он хотел умереть, чтобы не было на сердце страшного греха. Но церковь запрещает самоубийство, и нарушить основы еще раз он не смог. Он молился денно и нощно пред Господом с нижайшей просьбой простить этот страшный грех. Он хотел уйти в безжизненную пустыню, замаливать грехи и ценой страданий плоти искупить ее же, то есть плоти, вину. Но епископ был стар, а младший преемник из рода Сидмортов, отец Флоридас, хоть и посвящен в сан, но еще молод и неопытен, его могли не назначить епископом в случае смерти отца Гудра. Испокон же веков в Маридунской епархии епископствовали представители рода Сидмортов и немыслимо было допустить иное. Отец Свер остался исполнять свои обязанности.
Он специально ходил в замок и несколько раз встречался со служанкой, совратившей его. Кроме ненависти ее вид не вызывал в душе отца Свера никаких других чувств, хоть тело при этом и ныло едва ощутимо в сладкой тоске. С телом совладать можно, а то, что ему не хочется вновь обладать пышнотелой соблазнительницей означало, что падение его было случайным, и прощение возможно. С еще большим усердием он возносил мольбы Господу.
Каково же было потрясение преподобного отца, когда через несколько недель после его падения, в порыве откровения его племянник, отец Флоридас, признался, что Сарлуза (к тому времени Свер уже знал ее имя) соблазнила и его. Отец Свер был взбешен. Сурово осудив внутренне самого себя, он не менее сурово осудил племянника. И повелел тому усердно замаливать грех. И ни в коем случае не повторить падения.
Но через два дня он принимал исповедь у брата (обычно графа исповедовал сам епископ, но в тот день отец Гудр занемог) и Свер услышал, среди перечисления прочих адюльтеров графа, равнодушное упоминание служанки по имени Сарлуза. Для мирян простительно нарушение седьмой заповеди (а для владыки здешних мест - подавно) и неудивительно. Отец Свер отпустил грехи графу, но какое-то тяжелое страшное чувство закралось в мятущуюся душу.
Через месяц такое же признание на исповеди он услышал и от Педивера, и от Морианса - Сарлуза соблазняла всех мужчин рода Сидмортов! Было в этом что-то странное, страшное, необъяснимое, но что - отец Свер понять не мог.
И как благодарность Божию воспринял поездку по велению папской буллы в столицу саксов Лондон. Там собирались представители всех европейских епархий, а старый епископ ехать не мог. На какое-то время отец Свер мог отвлечься от тяжких дум. В жарких богословских спорах он забыл о своем падении, гневно осуждая других за малейшие отступления от церкви. Постепенно он стал прежним, уверенным в себе священником.
Но когда Его Преосвященство вчера вызвал его, протянул подметное письмо, подброшенное к воротам епископской резиденции и поручил разобраться с этим делом, отец Свер, прочитав послание, все понял Сарлуза пособница Дьявола! Дьявол хочет извести род Сидмортов! Но видно молитвами его, отца Свера, это пока не удалось. Медлить было нельзя и отец Свер с отрядом воинов тут же отправился на поиски Сарлузы.