Любовь под бой барабанов
Шрифт:
— Это значит, что ты не злишься?
— Дико злюсь. Будто язык тебе нужен не для того, чтобы говорить.
— Помнится, ты была не против моего языка в одном интересном местечке. — Он издал смешок, а потом обвел кончиком языка затвердевшую вершинку груди. — Я боялся, что ты возненавидишь меня, когда узнаешь правду… Потерять тебя — мой главный страх.
Я взяла его лицо в ладони и подняла, чтобы он посмотрел на меня.
— Ты не виноват в том, что тебя предали и посадили в ту пещеру. Теперь я рядом. Мой побег был ошибкой. Прости. Надо было хотя бы попытаться сначала поговорить.
Фенрир издал облегченный вздох. Ему сейчас хватало и этого,
— Не надо было орать на тебя… Извини… Я так соскучился по тебе, моя волчица.
— Учти, я до сих пор считаю Рагнарёк дурацкой идеей. И мы к этому вопросу еще вернемся. Позже. А теперь сядь к изголовью кровати
Он облизнулся и повиновался, пока я стягивала с себя штаны. Удобно, что варг уже был обнажен. Устроившись сверху, я начала опускаться на уже твердый член. Пусть он и не говорил об этом, но звериный голод мучил явно не только новоиспеченного оборотня, но и пару. Медленно, растягивая ощущения, стремясь почувствовать наполненность, садилась все ниже, впускала глубже его естество. Фенрир тоже не спешил, не хотел сделать мне больно. Нежный зверь. Его руки гладили мои бока и грудь, варг будто не мог мною насытиться. Мои губы вцепились в его и прикусили нижнюю губу.
— Ты мой, Фенрир.
Услышав свое настоящее имя, его глаза загорелись еще ярче. И последним толчком он вошел полностью, потом вышел и провел головкой по складкам, распределяя влагу. От этого движения меня прострелило желанием.
Когда я снова вобрала его в себя, то начала покачиваться. Сначала не торопясь, смакуя каждое прикосновение, каждую волну жара, каждое движение и каждый вздох. Подкручивала бедра, пока варг мял мою грудь одной рукой, а второй сминал ягодицу, потом опустил пальцы на клитор, усиливая ощущения. Я вцепилась в резное изголовье кровати, в тот момент когда мы стали наращивать темп. Сильнее, быстрее, злее. Тела уже яростно бились друг об друга, я скакала будто на родео. Жар растекался по телу, а внизу появились признаки подступающего оргазма, я застонала громче, мышцы напряглись. Разрядка оказалась еще мощнее, чем была тогда, в душе. Мои крики блаженства заполнили комнату.
Варг хотел сбросить меня, но я не позволила. Походу, у меня совсем сорвало крышу, поэтому через пару секунд я почувствовала, как внутрь изливается семя оборотня.
Еще с ошалевшими глазами, но удовлетворенный, Фенрир положил меня рядом.
— Что на тебя нашло?
— Много злости. Скорое обращение. Любовь. Выбирай любую причину.
Оставалось еще кое-что важное, что стоило решить сейчас, нет смысла оттягивать момент. Поэтому я отстранилась, хоть варг и начал протестовать, встала и на трясущихся ногах подошла к своей одежде. Достала пузырек. Момент истины. Фенрир поднялся и с подозрением посмотрел на меня. Быстрее чем я успела вздохнуть, он уже оказался рядом со мной. Вот это скорость.
— Что это? — спросил он.
— Выбор.
Потом я бросила склянку в стену, та разлетелась на осколки, настойка яркими каплями разлилась по полу. Потом извинюсь за беспорядок перед Хель. В это движение я вложила всю свою решимость, будто разбила последние сомнения вместе со стеклом. Фенрир принюхался.
— Аконит? Откуда?
— Тебе лучше не знать.
— То что ты сейчас сделала… Ты… — он облизал пухлые губы, — согласна стать варгом?
— В надвигающемся, будучи человеком, я стану только обузой.
Фенрир улыбнулся, резко поднял меня на руки и закружил по комнате, а потом уткнулся лицом в шею.
— Прости. Я…
Тааак. Это, похоже, не все новости на сегодня. Ладно, жги.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Рагнарёк не затронет Мидгард, не так как ты представляешь. Максимум обычные стихийные явления, которые и так происходят в мире людей. Никогда не задумывалась, почему мы все попадаем после смерти в один из миров мертвых? По сути мы не умираем. Наши души бессмертны, если не отправить ее в ничто. А туда забирают только норны и Нидхёгг. Рагнарёк это скорее название мстительной военной операции.
О. Хре. Неть. Бессмертные души. Конечно! Бальдр же умер от руки Хёда. Умер! И тем не менее просто попал в другой мир, более закрытый, но все же. Переехал. Он сам так сказал. С меня будто непосильный груз спал. Мидгард не пострадает. Пока переваривала тот факт, что я та еще безмозглая идиотка, которая совершенно не понимает намеков, Фенрир достал из комода те самые фабулы, которые подарил мне недавно. Когда только успел их туда положить?
— Это мой подарок тебе. Не оскорбляй меня тем, что оставила его.
Глава 22. Змея на груди
Ивар
Вставать с постели совсем не хотелось, вчерашний день и ночка выдались бурными и приятными. После того как с меня сняли ленты, я почувствовал такую легкость и эйфорию, будто все это время на меня давила бетонная плита размером с гору. Теперь же я хотел обернуться волком, вдыхать свободу и бежать по Железному лесу, где не было бы такой атмосферы, как тут.
Поначалу в царстве мертвых моей сестре приходилось туго и одиноко. Цвета здесь всегда хмурые, серые, будто попал в декорации черно-белого фильма. Став правительницей еще в юном возрасте, Эль часто приходила ко мне и плакала, все-таки больше никого из близких рядом не было. Со временем моя сестренка закалилась, более того, всей душой полюбила это место. Говорила, что тут спокойно. С каждым годом, десятком, сотней лет она все больше превращалась в шикарную женщину со стержнем внутри. Даже когда ей тяжело, она в состоянии принимать непростые решения.
В первое время своего заточения здесь, в атмосфере пустоты и серости, я тонул в ненависти и жажде мести, поэтому Хель держала меня прикованным. Тогда я злился и на нее тоже, но теперь понимаю, что моя импульсивность могла только навредить, кто-нибудь пострадал бы. Постепенно я смирился со своим положением, все-таки рано или поздно отомщу. Даже пророчество норн о какой-то там девушке казалось всего лишь не остроумной шуткой. Из нашей троицы у меня имелся самый ужасный и колючий характер, даже иррациональный. Кто мог бы полюбить зверя, для которого жажда мести и крови стояли на первом месте?
Чем дольше шло время, тем более понурым я становился. Хель даже решила отпустить меня погулять по царству. И я тут же принялся искать лазейку, чтобы вырваться за пределы Хельхейма, тогда и познакомился с Гармом. О, как же мы цапались, дрались, обменивались злыми колкостями. Во мне играл максимализм, в нем — преданность клятве защищать границы. Неугасающий оптимизм Гарма нервировал до дрожи. Как он мог наслаждаться местной атмосферой? И несмотря на свое часто приподнятое настроение, в бою он был сосредоточенным и серьезным, умело пользовался моей злостью, как рычагом давления против меня же. Этот его контраст раз за разом поражал до глубины души. Именно призрачный пес стал тем, с кем я мог хоть как-то поговорить, а порой выпустить пар в драке.