Любовь под бой барабанов
Шрифт:
— Оно и видно. Локи решил взять с вами Альвара.
Я сцепил челюсть. Да, в курсе, что этот альв поплывет с нами в то время, как Хати и Сколль займутся нашим кораблем. Лучше не тащить много народа. Лазейка на то и лазейка, чтобы не ходить толпами.
— Может, оставить его там? — риторически спросил я.
Хати хохотнул.
— Хель не будет терпеть его дольше, чем нужно. Потом просто вышвырнет пинком под зад. Не понимаю, почему Локи так доверяет этому альву.
— Если бы я знал.
Царство Хельхейм окружала река Гьёлль, но она имела парочку ответвлений, уходящих вглубь мира мертвых.
Для вида мы взялись за весла, но в сторону грота лодка поплыла сама. Вообще, существовали и официальные врата, но через них нам дороги нет.
На удивление, Есения быстро справилась с легкой тошнотой. Я был уверен, что за счет своего хронического невезения, она будет выблевывать завтрак всю дорогу. Но она стоически держалась. Альвар бросал на нее обеспокоенные взгляды. Вот же пиявка. Прицепился как клещ. Хотя не только девушка владела его вниманием, альв с интересом смотрел вокруг, будто находился на экскурсии, наблюдал за каждым моим движением, поняв, что только я знаю, как пройти.
Темный проем неумолимо приближался. Скоро мы будем на границе трех миров: Муспельхейма, Хельхейма и Сванальвхейма. Тень горы уже нависала над нами. Ветер сильнее надул парус и повел нас вперед через узкий проход, где темнота сгущалась сильнее, а в звуках был слышен едва уловимый шепот. Достаточно жутковатая атмосфера даже для меня. Локи, будучи богом огня, зажег пламя на ладонях, а потом поджег факел, чтобы освещать путь.
Сначала мы выплыли к круглому озеру внутри грота. Прямо посередине стоял изрезанный рунами высокий камень.
Внезапно Есения взвизгнула, ее голос отразился от стен, и дернулась так резко и сильно, что лодку качнуло. А вот это плохо, нам нельзя падать здесь в воду, иначе утопят. Испуганными глазами девушка таращилась на воду, замерла словно каменное изваяние. Я подошел и осторожно коснулся ее руки, Есения сглотнула и не реагировала. Призраки, она видит мертвых. Видимо, этот дар она не потеряла даже после укуса. Я посмотрел на воду, но не увидел ничего примечательного, кроме чернеющей поверхности, застывшей как зеркало. Чтобы привлечь внимание моей волчицы, я заслонил ей обзор своей грудью, нежно взялся пальцами за ее подбородок и повернул к себе, заставляя посмотреть мне в глаза.
— Они ничего не сделают, если ты не упадешь в воду, слышишь? И даже если это случится, я вытащу тебя оттуда.
Есения слабо кивнула и медленно уселась назад, вцепившись в отполированную доску. Получается, в Хельхейме она тоже будет видеть души. Ее костяшки побелели, девушка смотрела в дно лодки.
— Их много? — спросил я.
— Кишит. И они, — Есения сглотнула, — полуразложившиеся. Будто я оказалась в сериале про зомби.
Неупокоенные. Аж мороз по коже пробежал. Не
Лодка остановилась у рунического камня. Я порезал ладонь ножом, мазнул по грубой поверхности, оставляя алый след, потом этой же рукой схватился за цепочку, висящую на шее. Как только бросил серебряные монеты в воду, тут же раздался грохот, посыпалась каменная крошка, и часть дальней стены поднялась, обнажая чернеющий проход. Мы поплыли туда, во мрак. Пока мы двигались по реке, Есения успела расслабиться, видимо, тут уже неупокоенных не было.
Время тянулось, пока впереди не забрезжил тусклый свет. Лодку вынесло наружу и прибило к берегу. Тут было значительно серее, будто краски померкли. Ощущалась пустота. Тишина. Ничто. Это застывшее пространство, не считая отдельных участков царства. В остальном же это свинцовое небо с грозами и ощущение полной пустоты. Будто вечная медитация. По земле стелился густой молочный туман. Мы поочередно ступили на берег, обросший белыми мелкими цветами. Вокруг нас стояли кустарники с сероватой листвой и бледно-голубые ели.
Подозрительный звук я услышал первым и уже почти достал меч, как в меня что-то врезалось, выбив почти весь воздух. Оружие грохнулось на землю, а вот мы с нападавшим плюхнулись в ледяную речку. Сопротивляясь, сквозь кристально-чистую воду увидел темно-серого пса с белыми подпалинами. Вот гаденыш. Подловил. Я пытался взять его в захват, животное же било меня лапами. Мы тревожили воды мира мертвых, водоросли стремились схватить за ноги. Пока я не умудрился взять пса на удушающий, он не успокоился. Последний раз щелкнул челюстью — такому призрачному существу, как он, сделать подобное под водой — это сущий пустяк. А вот мои легкие уже жгло. Только потом он замер, сдаваясь, и тогда я отпустил этого идиота.
Когда выходил на берег с меня текло, как с водопада. В сапогах хлюпало. Вот вам и приветствие. Есения стояла белая как полотно. Неужто испугалась за меня? Либо испугалась емтхунда или, как его еще называли, шведского элкхаунда. Эта порода считалась скандинавской охотничьей и была сама по себе крупной, но этот в холке достигал почти двух метров. Пес как раз вышел на берег и отряхнулся, отчего вода полетела во всех, включая Локи. Воняло мокрой псиной и полынью.
— Тебя бы на цепь посадить, Гарм, — буркнул бог.
Но псу было наплевать. Что ему сделается, и так служил в мире мертвых. Потом Гарм утробно гавкнул, начал оборачиваться в человеческий облик, и вот передо мной уже стоял мой лучший друг. Обнаженный, с хозяйством наружу. Его черные волосы облепили лицо, а над губой дразнила родинка, как у Мэрилин Монро.
— Придурок, — беззлобно сказал я.
— Неужели так сложно навещать почаще, засранец?
Мы пожали друг другу руки, хватаясь за предплечья. Потом эта псина притянула меня ближе, будто мне своей воды мало. А он заливисто рассмеялся. С такой работой, как у Хель, он до сих пор не потерял задора. Хотя, когда надо, становился собранным и несгибаемым.