Любовь – полиция 3:0
Шрифт:
На самом деле он искал оправдания перед ней. Должна же и у злодея быть какая-то правда. Но вместе с нелепостью объяснений, в которых легко утонуть, Шишликова захлестнула волна лёгкости: все тревоги оказались напрасны – никаких новых потерь. С радостью он обошёл общежитие и с соседней улицы заглянул во внутренний двор. Окна двух комнат и кухни под номером семнадцать на третьем этаже были хорошо видны. В одном из них он узнал белые с синими цветами шторы, в другом виднелась знакомая лампа. Дверь кухни была распахнута настежь, остальные окна приоткрыты – обе сестры находились дома.
Времени было вдоволь, Шишликов гулял по площади
В ожидании прошло ещё пару часов. За это время он успел посидеть в прилегающем к площади кафе, наблюдая из окна за каждой мелькавшей юбкой. Успел дюжину раз пройтись по платановой аллее от одной площади до другой. Туда-обратно, туда-обратно. Успел возле метро спровоцировать шайку мигрантов на насмешливые комментарии в свой адрес. Язык насмешек был столь непонятен, что запугивания и угрозы не воспринимались всерьёз. Шесть-семь типов поддакивали своему вожаку, которого возмутил саквояж Шишликова с бежевыми котами в качестве орнамента. Шишликов молча наблюдал за развитием ситуации: шпана, стоявшая вокруг него, была североафриканская, а поодаль расположились экваториальные мигранты. Темнокожие выглядели старше и серьёзнее смуглокожих. Территорию сквера они считали своим ареалом и смотрели на смуглокожих, как львы на гиен. Шишликов перебирал животных под свой образ: «Слон, жираф, буйвол? Травоядные не подходят. Зачем Гале травоядный? Гепард? Гепард мог быть окружён стаей гиен и с достоинством наблюдать за их действиями!» Шишликов стоял на линии фронта между оценивающими друг друга хищниками и делал ставки на львов. Гиены, забыв о раздражающих котах на саквояже гепарда, пошли на попятную и исчезли в подземном переходе. Шишликов подумал, как Гале ежедневно приходится пересекать саванну на пути к метро: как пугливой антилопе под оценивающими взглядами диких хищников.
Короткая стрелка на уличных часах перевалила за десять. Она или уже уехала в храм, или совсем не собиралась идти на литургию.
Надежда встретить её медленно начала таять. Шишликов в последний раз подошёл к общежитию и неуверенно зашагал к станции подземки, чтобы отправиться в церковь. В последний – сто сорок первый – раз обернулся и увидел на противоположной стороне аллеи девичью пару. Подростковая деловая походка, размытые расстоянием лица, скромная одежда. В груди ёкнуло.
Галя была в жёлтой футболке. Удивила Шишликова короткая до колен джинсовая юбка – обычно её локти и колени тщательно укрывались тканью. На Вике всё было длинным: и рукава блузки, и юбка. Девушки уверенно шагали по тёмной стороне аллеи, неся с собой скрипичный футляр и тряпичный зелёный мешочек.
Шишликов торопливо зашагал вперёд, не желая выдать себя раньше времени, и через минуту наблюдал за ними из-за угла булочной.
Они миновали аллею, подошли к подземному переходу и, сделав пару шагов по ступенькам, нерешительно остановились. Громкий рёв львиной стаи в сквере
Посовещавшись, антилопы развернулись и направились к светофору.
«А ведь это был шанс!» – попрощался Шишликов с возможностью защитить их от хищников. Подвиг пришлось отодвинуть до лучших времён. Минуя саванну, он ринулся за сёстрами уже не как защитник, а как охотник за робкими косулями, изменившими свой маршрут.
На пешеходном переходе расстояние между ними сократилось до пяти метров, и он услышал их похожие друг на друга голоса. Слова были неразборчивы, сливались с шелестом обдуваемых ветром деревьев и заглушались шумом мотороллеров. Одна из ближайших витрин хорошо отражала улицу, Галя остановилась возле неё и стала прихорашиваться. Свежесть утра юнила и без того молодое лицо, делала его совсем школьным. Галя поправила пряди волос на висках, и в стекле отразились её прищуренные глаза и улыбка. Довольство собой, утром, будущим читалось на её лице. Шишликова в отражении она не замечала, и полминуты он рассматривал свою богиню, не осторожничая.
За два летних месяца она слегка поправилась: открытые коленки не казались больше острыми, тело – хрупким. Такой едва припухшей он знал Галю по более ранним фотографиям. И всё же она была прежней: чистая, открытая, уверенная в себе девушка-подросток, летящая в большое будущее.
Сёстры двинулись дальше, обмениваясь короткими репликами. Прогулка втроём казалась настолько обыденной, что в какой-то момент Шишликов почувствовал себя Галиным мужем, плетущимся сзади и дающим подружкам пощебетать о чём-то своём. Так они прошли ещё два квартала и остановились на красный свет.
Их отделяло четыре метра. Если за ночь Шишликов проехал в сто тысяч раз большее расстояние, то преодолеть последнюю дистанцию он не мог. На это требовалось право, которое могла дать только сама Галя. Вика виляла хвостом вьющихся золотых волос. Он летал то влево, то вправо. Энергия переполняла её, не давая спокойно стоять на месте, и она вертелась, пока не замерла профилем к Шишликову. Медленно повернув голову назад, она встретила его вопросительный взгляд большими накрашенными глазами и снова повернулась к младшей сестре:
– Он здесь!
Галя так же медленно повернулась. С застывшей улыбкой. Волосы её спускались ниже плеч, брови едва приподнялись. Шишликов заторопился обнаружить в её взгляде привычные оправдательные нотки. Как всегда, он разглядел в больших серых светящихся глазах мягкую жалость. Всем своим видом Галя уверяла его: «Ну что вы? Зачем вы? Так напрасно тратите свои силы! Вы не получите меня. Вам ничего не перепадёт!» Он приблизился:
– Прости. Я не собирался приезжать. Почтальон не нашёл твоей фамилии на дверях. Вышло недоразумение! – он говорил устало, не спеша, истратив всю привезённую бодрость на три часа ожиданий: – Думал, ты переехала, а ты только комнату сменила.
Улыбка сошла с её лица, и она молча отвернулась. За неё вступилась Вика:
– Или вы сейчас уезжаете, или мы вызываем полицию.
Она то приближалась к Шишликову угрожающим шагом, то отходила в сторону, чтобы снова атаковать. Такую тактику можно наблюдать в природе и перенять у наседок. Вика волновалась и кудахтала, как курица. Они перешли дорогу и свернули на одну из длинных узких улочек, которыми кишел город.
– Я согласен. Идёмте в участок. Только не истери, пожалуйста.
Вика порылась в сумке, вытащила телефон и одёрнула сестру: