Любовь — последний мост
Шрифт:
— Спасибо прогрессу техники! Есть еще и «самоспуск». Штатив и вспышка у меня здесь, в ателье. Станьте вон там, под коровой, которая смеется. Мне надо закрепить «Никон» на штативе, навести объектив… Так… «самоспуск» и вспышка… Я готова. Расступитесь, чтобы я стала между вами и могла обнять вас обоих! А теперь больше не двигайтесь! Только не забудьте улыбнуться! Мы должны быть веселы и улыбаться! Мы смеемся над всем на свете! Внимание, съемка!
Блеснула вспышка, и все трое улыбались — и вместе с ними, конечно, корова.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Открытая
На улице Дю Солель-Левант они вошли в магазинчик серебряных дел мастера Давида Левина. Седовласый старик, у которого на голове была шапочка из синего бархата с изящной вышивкой, сделанной серебряными нитями, встретил их с улыбкой.
— Приветствую вас, моя красавица! — он поцеловал Клод в обе щеки. Она тоже обняла и поцеловала его. После того, как он поздоровался с Сержем, тот представил ему Филиппа, и мужчины обменялись рукопожатиями.
В просторном помещении скромного с виду магазинчика Филипп увидел много изящных подсвечников и самых разных еврейских культовых предметов. От своего друга Макса Меллера, который жил в Ментоне на Лазурном берегу, Филипп знал о разных типах подсвечников, о менорах для синагог, о восьмисвечных менорах, которые зажигают на Хануку, еврейское Рождество, с девятой, короткой, ветвью в самой середине, о менорах для Сабата и для семейных праздников.
— Чем могу служить вам, друзья мои? — спросил Давид Левин.
— У Клод есть амулет Моне-Каца, — сказал Серж, в то время как она снимала его с цепочки. — Он спас ей жизнь в Конго. Во время бомбежки в него попал осколок металла, который мог бы убить ее. Но амулет пострадал…
— Да, вот тут и тут, — сказал серебряных дел мастер. — Вижу!
— Можешь его исправить?
— Я могу выпрямить амулет и убрать зазубрины. Но от изображения почти ничего не останется.
— Это ничего, — сказал Серж. — Клод ни в коем случае не хочет новый амулет.
— Это я могу понять, — старик улыбнулся Клод, но глаза его оставались грустными и уставшими.
— Вы понимаете, Давид. Вы все понимаете, — сказала Клод.
— Я ничего не понимаю. Я вел неправедную жизнь. Я столько ошибок в жизни наделал!
— Нет, в это я никогда не поверю, — сказала Клод.
— И тем не менее, это правда. Все мы умрем. С амулетом Моне-Каца или без него. Даже с амулетом Моне-Каца наша жизнь так коротка! Для вас, правда, она продлится немного дольше, чем для меня. Знаете, Клод, я вот о чем не перестаю думать: меня на том свете не спросят: «Почему ты не был таким, как Моисей?» Нет, меня спросят: «Почему ты не был таким, каким должен быть Давид Левин?» И что мне ответить?
— Вас
— Ах, Клод, милая Клод! — старик снова улыбнулся своими почти бескровными губами, но глаза у него оставались серьезными.
— Когда он будет готов? — спросил Серж.
— В четверг.
— Вот и отлично, — кивнул Серж, снимая с шеи свой амулет, чтобы отдать его Клод.
— Нет! — отказалась она. — Ни в коем случае! Надень его на себя! Сейчас же!
— Это исключено, — ответил Серж. — Ты ни дня не должна ходить без амулета Моне-Каца. Ни единого часа.
— А ты можешь?
— Да.
— Ему можно, — подтвердил старик. И снова улыбнулся одними губами, а глаза его сделались еще более грустными и уставшими.
2
Потом они поехали в «Бо Риваж» за свежим бельем для Филиппа. Серж припарковал свою черную спортивную машину на некотором расстоянии от светофоров и пешеходных переходов под большим каштаном, и когда они направились к отелю, Филипп увидел Рамона Корредора, молодого смуглолицего шофера, который мечтал обзавестись собственным такси в Мадриде. Стоя перед большим синим «ягуаром», тот поклонился им:
— Здравствуйте, месье Сорель! Как поживаете, мадам?
— Жизнь идет, — ответил Филипп. — А у вас по-прежнему полно работы, Рамон?
— Да, месье, Сорель, я, как всегда, занят целый день. Сейчас как раз поджидаю одну пару, они хотят прокатиться в Гамбург… Если я вам понадоблюсь, я всегда к вашим услугам… И к вашим, мадам… — Он вручил всем троим визитные карточки с адресом и телефоном «лимузинного сервиса» и своим домашним телефоном. — Тут я дописал еще номер моего мобильного. Я готов помочь вам в любое время суток, не забывайте об этом, месье Сорель!
— Твердо обещаю, — поднял два пальца Сорель.
В прохладном холле он получил от дежурного консьержа ключи от своего номера.
Тот вежливо поклонился и сообщил:
— Ваши вещи вычищены и поглажены, месье. Мадам Донадье все развесила и разложила в шкафу.
— Большое спасибо… — Филипп был несколько смущен.
— Чем я могу еще служить вам, месье Сорель?
— Я… я часто бываю в отъезде, не так ли… и в отеле меня нет…
— Да, и что же?
— У меня такой большой номер, а я им почти не пользуюсь…
— Да что вы, месье Сорель! Ваш номер оплачен за полгода вперед! И вообще, у нас есть номера для сотрудников или гостей больших фирм, которые круглый год пустуют, — и ничего. Это абсолютно не противоречит нашим правилам.
Филипп вернулся к Клод и Сержу, которые ждали его у колонны в центре холла. Рене, юноша с Берега Слоновой Кости, открыл перед ними дверь лифта.
Они поднялись на третий этаж. Филипп остро ощущал запах «In Love again» в кабине лифта.