Любовь с чистого листа
Шрифт:
– Сложно себе представить.
– Почему это?
Рид смотрит на пирс внизу – ребята играют в мяч, и до нас доносятся их крики радости или протеста.
– Потому что ты… то есть твои проекты. Очень оригинальные.
Я недовольно поджимаю губы. Он произнес последнее слово так – как бы заключил его в кавычки – будто для меня это хобби, а не серьезная работа. Говорю себе: не обращай внимания, но рот уже опередил мысли, что редко со мной бывает:
– По-твоему, творческим людям не нужна концентрация?
– Я этого не говорил.
– Мое дело – это работа,
– Я имел в виду, что это кажется очень интересным. Простор для творчества.
– Оу. – Подумываю, не рассказать ли ему обо всех этих фразах а-ля «Цвети на своей клумбе», в которых все повально хотят одинаковое начертание – тонкие, взлетающие вверх линии и жирные, неравномерные мазки вниз. Но, наверное, слишком мелочно на такое жаловаться. По крайней мере, я могла поиграть с цветом.
– Разве не так? – спрашивает он, и снова, почти не зная Рида, я тем не менее чувствую какую-то связь с ним. Он задает вопрос, только если намерен услышать ответ. В мире бездумного, дежурного «Как дела?», на что единственным подходящим ответом кажется «Хорошо», подход Рида очень личный. И точный.
Я пожимаю плечами.
– Думаю, эта работа мало чем отличается от любой другой. Выгораешь, разочаровываешься. Тогда легко допустить ошибку.
Он кашлянул. Потому что я сказала «ошибка». Хм, интересно, если прыгнуть отсюда в реку, я умру или только покалечусь? На секунду ноги дрогнули, словно мое тело и правда решило кинуться в воду. Не такая уж река и грязная, как все вокруг говорят.
– Все в порядке, это распространенное слово, – говорит Рид.
– Уверена, твоя профессия очень интересная! – брякаю я. – Простор мысли или вроде того.
Я напрягаюсь, чтобы вспомнить несколько ключевых слов из совершенно не поддающейся пониманию статьи в Википедии о биржевом анализе, которую читала на прошлой неделе, чтобы подготовиться к этой прогулке. Кажется, я закрыла вкладку на слове «стохастический», которое напомнило мне о Риде, конечно, если это комбинация «стоика» с «саркастическим». Но скорее всего, это слово связано с вычислениями.
– А что за проект? – спрашивает Рид, намеренно перерубая тему. Он совершенно не хочет обсуждать свою работу со мной, за что я ему в самом деле благодарна. Слишком уж это связано с математикой и бывшей невестой.
Я останавливаюсь и указываю на пустую скамейку, что редкость в этой людной части Променада. Присев, я ставлю сумку на колени и достаю свой тонкий блокнот в мягкой обложке для записи идей. Рид садится рядом, и я сконфуженно морщусь, когда в моей сумке шуршит какой-то мусор: полупустая упаковка претцелей [14] , около десятка скомканных чеков из супермаркета. В попытке отвлечь внимание, я сразу начинаю болтать, и может быть, так даже лучше. Так я смогу не сильно переживать о том, что рассказала это Риду раньше остальных.
14
Крендельки.
– Есть такая компания «Счастье
– Не понимаю, к чему ты.
Если честно, я тоже. Прозвучало как-то вульгарно, и мне стыдно, но не хочется показывать это Риду, поэтому я продолжаю.
– Это крупный поставщик крафтовой канцелярии для большинства розничных торговцев. Они выпускают материалы для планеров а-ля «сделай сам». Блоки, аксессуары, странички с календарями.
– Вроде тех, которые ты делаешь.
– Не совсем, – отвечаю я, вспоминая большую неоновую вывеску магазина на Атлантик-авеню, куда зашла после первого звонка с арт-директором, женщиной по имени Ивонна, с резким тоном и быстрой речью.
У стеллажей «Счастье сбывается» была толпа народу, некоторые полки уже опустели. Увидев типичный ассортимент, я заколебалась. Январский разворот в холодных голубых тонах. Февральский был весь розовый и красный. Март зеленый. Апрель разрисован каплями дождя. А май? Там был настоящий майский шест с лентами. По сравнению с ним надписи вроде «Цвети на своей клумбе» смотрятся нежнее некуда.
И в то же время я предвкушала, как много всего могла этого сотворить. Этот проект мог открыть передо мной такие возможности, о каких большинство на моем месте только мечтают. Изменить жизнь, сейчас это было бы очень кстати, ведь мне придется платить за квартиру самой, по крайней мере несколько месяцев.
– В смысле, да, – поправляюсь я и поднимаю на него голову. – Само собой, они делают товары масс-маркета. Они не… – Мой голос стихает. Не содержит намеки на состояние чьих-то отношений – додумываю я. Еще один плюс их товара. Самой собой, тебя не тянет зашифровывать какие-то послания, если работа предназначена для большого количества потребителей.
– Уникальны, – завершает мою фразу Рид. Думаю, он это из доброты, лучшее завершение из всех возможных.
Краснея, нервно поглаживаю сумку, пока внутри не раздается шуршание чеков с пакетом.
– Итак, – бодро говорю я, чтобы он не услышал шуршание. – Они наняли меня и несколько других художников для создания трех оформлений планера на год. Если моя работа выиграет, они выпустят целую линейку товаров под моим именем.
– Значит, – произносит он тихо, почти шепотом, – карьерные перспективы.
– Ты сказал так, будто это плохо.
Рид поворачивает голову в сторону реки, смотрит на противоположный берег.
– Это не плохо. – Он указывает рукой на небоскребы Манхэттена. – Видимо.
Он произнес последнее слово так, чтобы стало ясно: это все-таки плохо. Словно хуже карьерных перспектив ничего не придумаешь. А эти небоскребы – обитель Саурона [15] .
Рид смотрит на меня, голубые глаза выцвели на ярком солнце, выражение лица суровое, как неделю назад, в магазине.
15
Главный антагонист вселенной Дж. Р. Р. Толкина «Властелин колец».