Любовь с первой строчки
Шрифт:
Стоял туманный октябрь, сырой, промозглый. "Идти или нет, идти или нет..." Когда в назначенное время я выходила из метро, мой вид был далеко не парадный. Накануне я изрядно простыла, из носа текло, меня знобило то ли от волнения, то ли от холода, мучили сомнения, а перепалка с мужем "ей бы только из дома бежать, все равно куда!" - повергла в состояние обреченности и уныния. "Идти или нет, идти или нет..." Но в груди по-прежнему ухало, и уханье это, и волнение, и будоражившие воображение мысли не могли так просто сойти на нет и угаснуть сами по себе, превратившись в ничто, потому ровно в 18-ноль-ноль я ждала моего кумира возле стеклянной шайбы станции
Остановился на верхней ступеньке, мельком взглянул на часы. Не сомневаясь и не рассуждая, я устремилась наверх.
– Здравствуйте!
Взмахнула книгой, которую держала в руке. Писатель взглянул на меня прищурившись, и я была поражена странностью этого взгляда. Глаза мне показались разными: один карий, а другой словно без зрачка. Отстраненное, холодное лицо не выражало абсолютно ничего, ни одной эмоции, ни тени любопытства, не лицо, но маска пришельца, даже не пытавшегося изображать обычного землянина.
Мы зашагали в сторону подземного перехода.
– Я представляла вас в очках, - пробормотала я, чтоб нарушить молчание.
– С очками покончено -- коротко ответил писатель.
Позже, несколько лет спустя я напомнила ему наш первый разговор, и Чулаки неуверенно ответил, что вероятно, в то время он носил контактные линзы.
А тогда мы продолжали молча шагать под моросящим ленинградским дождем вдоль мрачных кирпичных заводских стен. Сумрачный, словно из черно-белого кино, дождливый день, мутное серебро фонарей в мокром асфальте, глухие, высокие стены, и этот загадочный, далекий человек в кепке и плаще. Тогда мне показалось, что все это уже когда-то со мной происходило..
В проходной завода Азимут нас ждала интеллигентного вида дама, заведующая библиотекой, она, как и положено библиотекарям, куталась в пушистый шарф и судя по всему была простужена.
– Это Анечка, моя протеже -- представил меня Михаил Михайлович. Поднявшись на этаж или два выше, прошли в небольшую комнату с высокими окнами, заставленную столами и креслами. Радушные сотрудники предложили нам чай. Чулаки, взял чашку, и откинувшись на спинку дивана, закинув ногу на ногу, непринужденно беседовал с дамами, как с давними знакомыми. А я сидя на краешке стула, прислушивалась к звукам, доносившимся из соседнего зала, грохоту стульев, неравномерному гулу собравшихся на вечер читателей.
Прошли туда, и Михаил Михайлович занял почетное место за столом, на котором, как и полагалось, стоял графин с водой и стакан, я же забралась в дальний угол и затерялась среди слушателей.
Заведующая библиотекой представила Михаила Михайловича как известного ленинградского писателя, человека энциклопедических знаний, которому можно задавать вопросы на любые интересующие темы. К моему изумлению, читательская аудитория оказалась более подготовленной и осведомленной, чем я, и буквально засыпала его вопросами о "Теноре", о "Прекрасной земле", о "Приключенце". Я торопливо записывала в блокнот названия новых для меня произведений.
Чулаки сказал, что у него закончен роман о душевнобольных с Пряжки, и что этот роман, он надеется,
В течение получаса мы сидели замерев, слушая тихий, с едва уловимой сипловатостью, голос автора, то место из "Каскадера", где главный герой ночью один в шторм купался в море.
.....Когда разделся, торопливость сразу исчезла. Медленно, расслабленной походкой подошел он к тому рубежу, где обессилев остановилась вода, подождал. Очередная волна опрокинулась, и он сразу побежал вперед. Глубина быстро росла, да и встречный поток тормозил, но все же он успел занять позицию примерно в двух метрах от невидимого порога, о который спотыкались приходящие с моря волны.
И вот уже над ним нависла очередная. Она оказалась из больших - чему Рюрик только обрадовался, - с большой веселей! Оттолкнувшись, он бросился стрелой и вонзился втело волны. Сразу же позади послышался, (а в воде слышит вся поверхность кожи) тяжелый удар, водные вихри стали выкручивать ноги...
В зале стояла тишина. Закончив чтение, Михаил Михайлович пояснил, что работа над повестью закончена и в скором времени повесть будет опубликована. Снова посыпались вопросы. Я из своего угла тоже подала голос:
– Скажите, чьи ощущения вы описали? Собственные или с чьих-то слов?
Втайне мне не верилось, что этот интеллигентный писатель в очках, скорее хрупкого, но никак не атлетического сложения, отважился бы на такой подвиг. Чулаки уклончиво ответил: "Нууу.. почти каждый из нас купался в море хотя бы раз в жизни". В зале послышался смешок, я смутилась, села на место, а беседа со слушателями продолжалась.
Позже, спустя несколько лет, я напомнила Михаилу Михайловичу свой первый вопрос, и получила исчерпывающий ответ. Да, он действительно купался ночью в шторм, и именно свои переживания он описал в повести. Еще я узнала, что он действительно подрабатывал каскадером, в те времена работа трюкачей была внештатной и часто студенты или спортсмены за недорого исполняли эту закулисную, но рисковую роль.
Творческий вечер подошел к концу, писателю аплодировали, и по пути к метро я спросила, доволен ли он встречей с читателями. Чулаки задумчиво кивнул. Мы шли по темной, пустынной улице и мокрый ветер обдувал мое разгоряченное лицо. Спустились по эскалатору вниз, и уже в электричке я, вспомнив про автограф, стала поспешно доставать из сумочки книгу.
– Подпишу в следующий раз -- ответил Чулаки, обращаясь в пустоту. Его взгляд был отстранен, и все время, пока мы были рядом, я ощущала разделяющую нас непреодолимую преграду. Пассажиры метро все вместе взятые, казалось, были ближе и понятнее чем этот писатель.
И вот он выходит: высокий и прямой, недосягаемый и загадочный, с таким же холодным лицом и ничего не выражающим взглядом как и до встречи, а я остаюсь в вагоне, мне нужно ехать дальше.
– Ну, что ж Анечка, звони.
Обычная, стандартная фраза тактичного человека, нечаянно брошенная при прощании, - воодушевляет меня. Я снова спешу поймать его на слове.
– А можно? Я обязательно позвоню!
Все началось с солнца,
Все началось с огня,