Любовь Стратегического Назначения
Шрифт:
Когда звуковой шквал перестал атаковать наши уши и шум принял очертания знакомой песни, Сид виновато пробурчал:
— Блин. Всегда путаюсь с этим долбанным цифровым управлением.
Неожиданная встряска разогнала остатки дрёмы, в которой мои мысли вязли последние полчаса.
Впереди по курсу появились две небольшие лодки. Сид, заметивший их, ткнул пальцем:
— Смотри… Ненцы из Тарко-Сале возвращаются. Водкой и сигаретами затарились — и домой.
— А где их дом?
— Везде… Тундра, лес, река… Это же их земля. Где чум поставил, там и живёт.
Моторки
Сид достал какую-то тряпку и, выйдя из машины, стал протирать лобовое стекло. Я тоже покинул салон и подошёл к борту. Ненцы в лодках с мощными моторами почти поравнялись с нами.
— Клёвые катера, — сказал Сид, — эти, наверное, из рода Тасседа. Стоянка у них на озере Ходутэ. У тех деньги водятся. Они рыбой промышляют, и стадо оленей у них немаленькое…
Сид поднял руку, приветствуя пассажиров моторок. В ответ поднялись три. И сразу же остались позади. Теперь они удалялись с той же скоростью. Мы смотрели им вслед.
— Ненцы — нормальные челы, — сказал Сид, — зря их болванами считают. Есть, конечно, которые поспивались и лупят друг друга из двухстволок. Но хватает и пацанов с головой. Я слышал, как кто-то смеялся над ненцами, которые в гостинице на полу спали, а не на кровати. Так ёп’тыть! Зачем им в чуме кровати? Им и так удобно… Я бы посмотрел, как кто-нибудь из города попытался в тундре выжить. За Полярным кругом.
Моторки ненцев исчезли за поворотом.
— У них, кстати, куча интересных обычаев. Если кому-нибудь приснится обнажённая девушка, которая будет звать к себе, нужно проснуться и громко крикнуть нужное слово. И тогда все в племени разожгут костры и будут до утра бегать с факелами вокруг стойбища.
— Зачем?
— По поверьям, это одна из дочерей ненецкого дьявола. И у неё есть имя. Не помню как… В общем, «цинга» по-русски. И они её вот так вот огнём прогоняют.
— Интересно…
— Есть ещё интересные штуковины.
— Какие?
Сид достал сигарету. Прикурил.
— Здесь же до сих пор слоновью кость находят. Ну ты слышал, наверное?
Я на всякий случай кивнул. Сид продолжил:
— Тут в любой музей любого северного города зайди, сразу увидишь поделки из слоновой кости. А откуда тут, мля, на севере слоны? На Ева-Яхе? В Самбурге?
Я промолчал.
— Их тут находят. Не археологи, нет. А обычные ненцы. Бивни откапывают в два — три метра длиной. А ненцы и ханты из этих бивней статуэтки режут. Типа японских «нэцкэ».
Я опять промолчал.
— Слоновья кость пока ещё ценится… И пусть так и будет (тьфу-тьфу-тьфу)… И, в принципе, при желании, ненцы могли бы срубать на ней не меряно капусты. А знаешь, почему? Здесь же, как учёные говорят, раньше тропики были. Лет так с несколько тысяч назад… И слоны, вернее, мамонты, тут спокойно обитали. Потом глобальное похолодание, мамонты умерли, замёрзли — и всё…
Я, ничего не понимая, ещё раз на всякий случай промолчал. Только сделал неопределённый
— Ну тут у ненцев бивни найденные перекупают и в столице продают дороже. Я и сам как-то крутанулся.
— Удачно?
Сид хмыкнул и, помедлив, махнул головой в сторону машины:
— Ну вот… Внедорожник от «Генеральных моторов» теперь у меня есть…
Помолчали.
— Ненцы говорят, что, если человек специально идёт в тундру искать мамонтову кость, ничего не найдёт. На мамонта натыкаются случайно: на охоте, собирая грибы или заблудившись… Иногда, очень-очень редко, в какой-нибудь сопке находят целого, сохранившегося в вечной мерзлоте мамонта. Бивни отрезают. А мясо… Прикинь. Мясо они перекручивают в мясорубке напополам с олениной и делают котлеты… Прикинь?! Учёные всего мира отдали бы за такой экземпляр из мерзлоты полжизни, а челам пофиг — они жрут котлеты из мамонтятины. Для них это имеет магический смысл… Типа их предки, населявшие Приполярье раньше, ездили на нартах, в которые впрягали этих мамонтов… Ненцы думают, что это прародители их сегодняшних оленей… Вот они и едят мясо тех, кого их прапрапрадеды каслали, пасли то есть. Думают приобщиться таким образом…
— К чему?
— Фиг знает. Свои у них приколы. Что шаман скажет, то и правильно. Шаманы у них там всем сразу заведуют: они ходячая совесть, колдуны и доктора, — ненцы у русских врачей лечиться не хотят. У них шаман с бубном у костра попрыгал — и всё. Типа вылечил, злых духов отогнал…
Про это я слышал от врачей в больничном комплексе. Профессор Васильев как-то ругался, кричал, что можно было спасти какому-то мальчишке ногу, если бы вовремя привезли на операцию. Парень повредил ногу на охоте, и местный шаман принялся его лечить. Дотянули до гангрены. Потом вертолётом доставили мальца в Тихий. Еле откачали. Ногу потерял, а мог и жизнь.
— Хотя нормальные опять же есть шаманы, специалисты типа, — продолжил Сид, — мне вот знакомые ненцы про одного рассказывали: молчит, с духами общается… Самый лучший на своей территории… В прошлом году по осени охотники нашли чувака в машине с проломленной башкой…
Я окаменел.
— Молотком ему кто-то по кумполу настучал и бросил в тачке. А пацаны случайно мимо ехали. Пульс пощупали, вроде, живой. На нарты чувака — и в ближайшее стойбище…
ЩЁЛК.
Запах дыма. Ещё запахи — много, незнакомые. Слова — много, на незнакомом языке. Руки — осторожные… Неподалёку храпят загнанные олени… и ещё…
— А в стойбище тот самый шаман. Начал пацана осматривать. Потом как вскочит — и выбежал из чума. Вокруг стойбища обежал, всё внимательно осмотрел — и обратно. Стал корешки жечь, по бубну стучать, потом опять — прыг из чума. И снова в бубен бить и заклинания читать…
ЩЁЛК.
Так это был бубен, этот странный гул, рождающийся из угла… запахи: тлеющих кореньев, грубо выделанных шкур, рыбы, мяса…
Наконец-то я понял природу этих едва уловимых обрывков, посещавших меня иногда глухими ночами, когда, уткнувшись носом в подушку, я ждал сна. Сейчас я внимательно ждал продолжения, а Сид не молчал: