Любовь ювелирной огранки
Шрифт:
— Ты чего уединиться вздумала? — поинтересовалась Эсфирь, возникая у нее за плечом.
Утаив от нее истинную причину, Юлиана легко и непринужденно изобрела оправдание:
— Да что-то дармоеды мои запропастились. Ты их не видела?
…Метель набирала обороты.
— Ке-е-екс! — басом-профундо завывала в чащу Эсфирь.
— Иди сюда, собака ты паскудная! — октавой выше вторила ей Юлиана.
Первой, спустя четверть часа, прибежала паскудная собака. Точнее, Пирог. Следом за ним из дебрей, хрустнув ветками, выскочил лось. А за лосем появился Кекс. Этот белый обормот не спеша, прогулочным
— А ну, шуруй сюда! — разозлилась Юлиана и хлопнула себя по ноге. Хлопок был явно лишним. Зловредный пёс ускользнул.
Он слился со снежным покровом и вынырнул неподалёку, на тропе — такой просторной и чистой, будто по ней раз в пять минут проезжала снегоуборочная машина. Там же топтался угольно-чёрный Пирог, словно команды какой ждал.
Подгоняемые азартом и еще какой-то неведомой высшей силой, Юлиана с Эсфирью, не сговариваясь, двинулись на беглецов: поймать, накостылять, под домашний арест посадить. Беглецы, само собой, дали стрекача.
Они неслись по расчищенной тропе, высунув языки, а Эсфирь и Юлиана мчались за ними, как две одуревшие школьницы, которых отпустили с уроков. Юлиане чудилось, будто ее преследуют. У нее за спиной кто-то громко стучал копытами, хлопал крыльями, ухал, фыркал, шелестел и издавал жуткие предсмертные хрипы.
Она не оборачивалась из принципа. Сначала догнать неверных псов — потом пугаться того, что сзади. Стратегия была такова.
Юлиана задыхалась от бега. Она взмокла под пальто, и ей ужасно хотелось переобуться во что-нибудь полегче валенок. То ли дело Эсфирь — бежит себе рядом, неутомимая, гибкая, как молодая лань. Ни вам тяжеленных пальто, ни сапог по центнеру каждый. Надо будет при случае поинтересоваться, где она взяла те сафьяновые туфли, которые сейчас на ней.
Внезапно тропа оборвалась. А вместе с ней кончился и снежный покров. Юлиана и Эсфирь с разбега угодили прямиком в прозрачную, лучистую осень, и ноздри Эсфири затрепетали от аромата заточенных карандашей. А Юлиана уловила запах чая с шалфеем, мха, старого погреба и дымной горечи костра. Они очутились среди пожелтевших берез, на жухлой траве и остолбенели от абсурда ситуации.
Перед ними на клетчатой скатерти обреталась куча разношерстного зверья. Какой-то приблудный енот развалился пузом кверху и, судя по всему, безнадежно дрых. Суетливые белки шинковали грибы, припасенные с лета. Серебряный лис, улыбаясь по-лисьи миролюбиво, щурился на солнце, просеянном сквозь кроны берез.
Лось — он же новоявленный приятель Кекса и Пирога — пристроился за купой деревьев и меланхолично наблюдал за тем, как Пирог что-то вынюхивает в корзине. А корзину, между прочим, приволок на пикник сам медведь. И он вряд ли пришел бы в восторг, узнав, что разные псы со шпионскими замашками инспектируют его имущество.
Прямо сейчас этот косолапый увалень добывал дрова для костра, причем весьма тривиальным способом. Время от времени в глубине леса что-то душераздирающе трещало и ломалось.
— Паразиты мохнатые, а ну ко мне! — чуть было не крикнула Юлиана. Но в последний момент передумала. Мало ли, кто из лесных обитателей обидится на
Костёр догорал. Она подошла, нагнулась, бросила в огонь остатки веток. И ни один зверь при ее приближении не шевельнулся. Только енот лениво приоткрыл глаза и покосился на двуногих бледнолицых без малейшей опаски, будто даже со скукой.
Прилетела сова с совятами, которые, недолго думая, уселись у лося на рогах. Примчалась парочка оленей, косуля и семейство зайцев. Появление последних не произвело на лиса никакого эффекта. Он окинул ушастое семейство равнодушным взглядом, философски обернул лапы хвостом, широченно зевнул и продолжил щуриться под солнцем.
«Жизнь — тлен, зайцы вы мои. Я охочусь на вас, люди охотятся на меня. Таков закон природы, против него не попрёшь. Но сегодня жестокий мир взял передышку. Проживите этот день так, чтобы ни о чем не сожалеть».
Медведь притопал с материалом для растопки, свалил в кучу ветки, сухую траву, опавшие листья и улёгся у огня, греть свою бурую шкуру. Приглашающе похлопал по покрывалу лапой: мол, присаживайтесь, люди добрые. Если злые, тоже милости прошу. Не съем.
Прежняя Юлиана даже под дулом пистолета не села бы рядом с медведем. Юлиана нынешняя, с чувствами, сбившимися в путаный клубок, сбросила валенки, отшвырнула пальто и плюхнулась на покрывало так резко, что чуть не спугнула серебряного лиса. Лис повёл ушами, повернул острую морду в сторону незваной гостьи — и перебрался к ней поближе. Так близко, что Юлиана спиной ощутила идущее от него тепло.
Лес баюкал тишиной. От костра шёл дымок. На поляну сквозь решето витражно-пёстрых крон падали лучи солнца, рисуя на земле причудливую мозаику тени и света. Эсфирь раздобыла заостренную палку, насадила на нее грибы и села жарить над огнём. Как вдруг сквозь дым увидела дверь. Точнее, часть двери.
«К Вершителю» — гласила деревянная табличка на гвозде.
Струйка дыма отклонилась под дуновением ветра. Дверь с табличкой пропала.
Глава 36. Психоделические грибочки
Эсфирь покосилась на палку, где жарились грибы. Испарения у них, что ли, ядовитые? Съесть еще не успела, а галлюцинации уже ловит. И что это за место вообще? Почему Юлиана сидит рядом с медведем и лисом и в ус не дует, словно они какие-нибудь плюшевые игрушки? Куда, в конце концов, делась зима?
Аналитические способности Эсфири оставляли желать лучшего. На все эти вопросы она не находила ответа. Грибы на шпажке чернели. Дым змеился над костром, выхватывая из воздуха фрагменты то одной, то другой двери. «К Вершителю» — значилось на первой. «К себе» — извещала соседняя.
— Слушай, — сказала вдруг донельзя уютная, разомлевшая Юлиана. — Раз ты теперь на ремонте мгновений специализируешься, может, починишь моё?
— Ты уверена, что хочешь этого? — спросила Эсфирь, бросив окончательно сгоревшие грибы вместе с палкой в костёр. — Хоть ты и моя подруга, за услугу полагается плата. Созидательной энергии в тебе сейчас маловато, так что придется выложить мечту.
— Мечту, — повторила Юлиана в задумчивости. — А если у меня нет мечты? Ни одной?
— Тогда проблема.