Любовь зла
Шрифт:
В скверике меня уже ждал Ромка.
— Мне позвонила Марина и сказала, что проблема благополучно улажена, и она сейчас тоже приедет, — он весь просто сиял. — Класс! Ловко мы их. Круто! Давай подождем ее, она должна сама содрать с дверей эти бумажки.
Я была с ним полностью согласна. Предложенная Маринкой идея, ею же практически и претворенная в жизнь, полностью сработала. А было так: я действительно рассказала Стопорецкому об одной из наших рубрик, которая держалась в основном на энтузиазме Кряжимского и Маринки. Составляя отчет о проходившем судебном разбирательстве, они заинтересовались некоторыми фактами и
Такой скромной рыбкой как раз и был Стопорецкий. Лишь в меру скромной, конечно, и в меру хитрой. То ли он настолько был уверен в своей безнаказанности, то ли настолько беспечен или неосторожен, но даже не особенно заботился о том, чтобы хорошенько спрятать концы в воду. Маринка и Сергей Иванович некоторое время держали материал, сомневаясь, будет ли он интересен читателю, и надеясь найти что-нибудь еще. Кое-какие сведения хранились в базе данных в Маринкином компьютере на работе, который она, повинуясь внезапному наитию, а скорее желанию сделать хоть что-то вопреки требованиям инспектора, выключать не стала, воспользовавшись режимом гашения экрана.
Картинки она не любила, и в данном режиме ее машина играла в молчанку, делая вид, что не работает.
Через сеть, уже от меня, вечером она подсоединилась к своему компьютеру. Скачав нужную информацию, немного покопалась в Интернете, добавила еще парочку интересных фактов, и документация приобрела весьма убедительный вид. С распечаткой плодов ее работы я и отправилась сегодня утром к Стопорецкому. И расчет оказался верным.
Не будучи по своей натуре уж таким особенным злодеем, в процессе слушания судебного дела Стопорецкий основательно перетрусил. Хотя уголовная ответственность ему не грозила — суммы не те, но вытаскивание на всеобщее обозрение его мелких махинаций, да еще когда слухи и волнения не успели улечься, грозило ему серьезными неприятностями на работе. И ему оказалось достаточно самой малости, чтобы остыть и пойти на попятную. Честно говоря, основательно прижать его нам, наверное, было бы и нечем. Так что пока я была занята свалившимися на меня приключениями Кряжимского, Маринка показала высший пилотаж, хотя вести переговоры, как руководителя, отправили все-таки меня.
— А вон и она, — возвестил Ромка, кивком указывая мне за спину.
Я обернулась. На высоченных каблучищах моя подруга легко умудрялась мчаться с неимоверной скоростью, так что невесомое осеннее пальтецо вихрем раздувалось за ней.
— Как дела? — жадно спросила Маринка, подлетев.
— Устроил грандиозный скандал по телефону этому Золе, обещал все уладить и благосклонно разрешил продолжать нам нашу общественно полезную деятельность.
— Без подвохов? — с подозрением спросила она. — А то потом будем еще разбираться с невыполнением предписаний уполномоченного должностного лица и обвинением в самоуправстве.
— Не думаю, — искренне ответила я. — Полагаю, это не в его интересах. Мы забываем о его нехорошем прошлом, он отзывает своих знакомых из пожарки. Все.
— И все же не правильно
— Ромка, брось. Ты же знаешь, какой он трус.
Ведь уже тысячу раз, наверно, пожалел, что рефлекторно попробовал, именно попробовал, а не проглотил кусок, который плыл мимо его рта. Трудно придумать пытку тяжелее страха. Так что он уже сам себя наказал в десятикратном размере. А так, что бы ему было?
— Я помню, в школе мой друг немножко подорвал лабораторию в кабинете химии, — уже перенесся в прошлое Роман. — Все тогда поговаривали про теракт, это уже становилось модным словечком, и я его тоже выгораживал. Но то был друг…
Эх, Ромка! Ты даже не представляешь себе, насколько актуальна сейчас проблема истины, дружбы и выгораживания. Я взглянула на часы — Кряжимский и Виктор уже, наверное, должны быть дома.
— Ну что, пойдемте освобождать наше святилище?
Маринка с нескрываемым удовольствием сорвала бумажки с двери, бросила на пол и потоптала ногами.
— Кто бы сказал, что я буду испытывать такое моральное удовлетворение, возвращаясь на работу? — сказала она, заходя в офис.
— Вот что значит любимая профессия, — завистливо сказал Ромка. — Хлебом не корми, дай на работу сходить.
Маринка усмотрела в его словах намек на насмешку и возмутилась:
— Кто здесь вчера громче всех канючил? И зануднее? Оля, ты не представляешь, у него вчера почти слезы из глаз текли, когда нас выгоняли.
— Ничего, привыкнет, — машинально ответила я, думая о своем, но вовремя спохватилась. — Вернее, не надо привыкать…
— Да уж, надеюсь, подобные развлечения не войдут у нас в привычку, — ехидно сказала она. — Хотя мне нравится ночевать у тебя, так уютно после моей коммуналки.
— Ты лучше просто почаще заходи к ней в гости, — посоветовал Ромка. — Глядишь, пирогов напечете, болтаючи.
— Да, Оля, ты теперь должна мне девичник, — обрадовалась подруга. — Как насчет пикника в лесу?
— Пока еще тепло — роскошная идея, — согласилась я, действительно на мгновение представляя себе лес, такой же солнечный и зеленый, как сад у Таисы.
Ромка искоса поглядывал на нас, разворачивая свежий номер пытавшегося конкурировать с нами издания.
— Девичник в лесу? — он поправил указательным пальцем несуществующие очки на носу, ужасно сгорбился и зачитал нам отрывок из газеты:
— Вчера, пятнадцатого сентября, в районе Кумысной Поляны был обнаружен труп девушки…
Пикник в лесу, говорите? Почему бы и нет? Была задушена… — он с сомнением посмотрел на наши шеи. — Ну, не знаю… Да, лес — это хорошо. Только вы там поосторожнее, а то всех маньяков распугаете.
— Это почему мы их распугаем? — подозрительно осведомилась Маринка.
— Да потому, что самый-пресамый маньячный маньяк придет в ужас от того, что творится на девичниках.
— Нет, Оля, ты посмотри, что за молодежь пошла, — расстроенно обратилась ко мне Маринка, которая сама легко сходила за студентку.
— Не говори, — согласилась я. — Все уже знает.
Ты вообще что там читаешь?
— Я для сравнения, — начал оправдываться он. — Чья работа лучше.
— Ты еще и сомневаешься? — возмутилась Маринка. — Да эта газета с нашей и рядом не лежала. А ну выкинь эту гадость немедленно!