Любовная косточка

Лакомка Ната

— Надо было уйти, — ответил он, перебирая бумаги, разложенные на столе.

— Какие дела могли быть важнее сегодняшнего праздника? — ласково поругала его она. — Это — величайший день в твоей карьере! И я вдвойне рада, что тебе не только удалось выиграть, но еще и поставить на место ту стряпуху.

Ренье не ответил, хотя Агнес явно ждала ответа. Не дождавшись, она досадливо дернула плечом, но спросила, по-прежнему, ласково:

— И отчего это ты молчишь? Можно подумать, не рад победе.

— Может и не рад, — ответил

он, и лицо Агнес вытянулось.

— Что-то случилось, милый? У тебя вид, как будто… — она деланно засмеялась, — как будто ты задумал преступление!

Ренье собрал документы стопкой, а потом снова бросил их на стол, так что они разлетелись веером. Он прошелся к окну, поднял штору, словно хотел увидеть что-то на противоположном конце улицы, и спросил:

— Зачем ты устроила эту подлость, Агнес?

— Подлость? — недоуменно зазвенел ее голосок. — О чем ты, Рен?

— Ты соблазнила ее брата…

Агнес протестующе вскрикнула, но Ренье остановил ее восклицания жестом, досадливо поморщившись:

— Не трать понапрасну красноречие. Ты прекрасно знаешь, о чем речь. Я видел, как вы целовались с Лефером в саду, я же не слепой. Ты вызнала тайну его бушона и уговорила рассказать о ней всем.

— Между прочим, он взял деньги, — Агнес обиженно надула губы. — Я никого не соблазняла. Он сам преследовал меня везде и всюду, я не хотела тебя волновать, я сама со всем разобралась. О! — она вздохнула, трагически приподняв брови. — Это так важно для тебя, милый?

— Совсем неважно, — легко согласился Рен. — Но это ведь ты скупила все товары, когда в бушоне был праздничный ужин. И воровала рецепты тоже ты, Бонбон рассказал, что получил их от тебя. Ты вызнавала их у Лефера. И слух про Валена пустила тоже ты. Как там зовут журналиста, который нацарапал эту мерзкую статейку? Дюпон? Ведь твои родители живут с ним по соседству?

Агнес с полминуты молчала, а потом топнула:

— Все честно. Все должны были узнать, что этот идиот не умеет готовить, а забегаловкой управляет его сестра. Теперь к ней никто не пойдет.

— Пойдет, — сказал Ренье безо всякого выражения.

— Почему это? — изумилась Агнес. — Да ее сегодня даже никто утешать не пришел! Она всему городу — как черствая булка в горле. Не сегодня-завтра ее притон совсем позабудется. Подумать только — бушон, где готовит женщина!

— Бушон не закроется, — Ренье отвернулся от окна, глядя на невесту со снисходительной насмешкой.

Этот взгляд заставил Агнес занервничать:

— Почему не закроется?

— Хотя бы потому, что у них будет мужчина-повар.

Агнес захлопала глазами так, будто он сообщил ей, что небо зеленое, а трава красная.

— Мужчина? О чем ты, Рен. Ее брат сбежал, и вряд ли вернется. Только когда спустит все деньги, — она засмеялась. — А нанять кого-нибудь она не сможет. Кто сейчас пойдет к ней работать?

— Я пойду, — сказал Ренье. — Если Клер захочет

меня взять.

Свеча выпала из рук Агнес и погасла, не долетев до пола.

— Ты шутишь, милый? — спросила Агнес осторожно.

— Ничуть, милая, — Ренье вытащил розу из петлицы. Цветок уже подвял и лепестки потемнели. Он положил розу на стол, поверх документов.

— Не верю, что ты это серьезно, — Агнес дергала вязки чепчика. — Да она даже готовить не умеет!

— Умеет. Получше меня.

— Ты выбросил мясо, что она приготовила, в мусорное ведро! — почти крикнула Агнес.

— Тише, — Ренье приложил палец к губам. — Всех перебудишь. Да, выбросил. Чтобы ты не попробовала. Потому что если бы его попробовала ты, то точно принялась пакостить Клер. Ты же завистливая до глубины сердца, Агнес.

— Я?! — оскорбилась она.

— Ты. Тебе хочется, чтобы только у тебя было все самое лучшее. И меня выбрала себе в коллекцию — в придачу к ресторанам.

— Неблагодарный! — Агнес снова топнула и сморщила нос, готовясь расплакаться. — Из-за моего отца твой талант раскрылся в полной мере! Кто бы узнал о твоем рагу из горошка, если бы папа не подал его гофмейстеру?! Ты слишком высоко взлетел и возомнил, что все это — твоя заслуга?

— Взлетел? — Ренье усмехнулся. — До сегодняшнего дня я думал, что летаю. А оказалось… сижу на колокольне, как откормленный голубь. Прости, Агнес, нам не по пути.

— Что ты такое говоришь?! Какой голубь? — она уже не смогла сдерживаться и разревелась — зло, с ненавистью. — Ты в самом деле хочешь уйти к ней?! Подумай хорошенько, Рен! Ты столько шел к этому! Ты многого достиг! Уйдешь — и все потеряешь!

— Я уже все потерял, — ответил он, проходя мимо нее к двери. — Не сейчас. Раньше. Гораздо раньше. И еще… Меня зовут Ренье.

Она выскочила следом за ним и закричала, когда он спускался по лестнице:

— Ты не получишь ни солида, предатель! Ни самого крохотного луара!

Ренье остановился и раскланялся, выворачивая карманы — они были пусты.

— Остановись! Остановись, Рен Рейв! — завопила Агнес. — Завтра ты готовишь для короля! Ты соревнуешься с королевским поваром! Подумай, что теряешь!

Он еще слышал ее крики, когда выходил из ресторации, и первым делом, оказавшись во дворе «Пищи богов», расстегнул верхние пуговицы на рубашке. После духоты ресторана хотелось вдохнуть свежий ночной воздух полной грудью.

В бушоне «У Лефера» было темно. Агнес думает, он пойдет к Клер. Но Ренье пошел вниз по улице — на окраину, а потом вышел из города. Его тянуло к озеру, к старым каштанам. Туда, где когда-то стоял дом, в котором прошло его детство.

Было темно, но Ренье помнил каждую кочку, каждый камешек на пути. Вот здесь он ловил сусликов, а вот здесь мать разбивала грядки для пряной зелени. Даже сейчас здесь пахло мятой, которая с тех пор разрослась пышным ковром.