Любовница авторитета
Шрифт:
– Твои люди избили человека. Без твоего ведома. Это для тебя самого западло, – выдержав паузу, осуждающим тоном сказал Одинцов.
– Я разберусь! – сквозь зубы процедил вор.
– Этот человек сейчас в коме. Гарантий никто не дает. Возможно, он доживает последние дни.
– Я не при делах! – все тем же тоном отозвался Лукомор.
– Если не при делах, эти отморозки должны явиться с повинной. Ты меня понимаешь? – ответил капитан.
– А условия мне ставить не надо! –
Максипес невозмутимо поднялся со своего места, обошел кресло. Но не убрался, хотя и собирался.
– Да, и еще один момент, – без суеты сказал он, скользнув по собеседнику рассеянным взглядом. – Есть одна тема. Банда беспредельщиков. Конюх у них там за главного. С ним же Репень, Армяк, Лютый и Аскар.
– Не знаю таких! – со злости Лукомор готов был дать отмашку охране, чтобы Одинцова вышвырнули из клуба.
Еще чуть-чуть, и он взорвется. А как можно ручаться за себя в бешенстве?
– На них четыре трупа. Если они под тобой, могут возникнуть очень серьезные проблемы.
Еще мгновение-другое, и серьезные проблемы могли возникнуть у самого мента. Но Максипес и не собирался продолжать разговор. Он предостерегающе глянул на Лукомора и ушел, не прощаясь.
Мент убрался, а Лукомор подозвал к себе бармена. Душа требовала водку, так вдруг захотелось напиться.
Одинцов пешком под стол ходил, когда он уже мотал свой первый срок. И сейчас Максипес перед ним сопляк. Потому и обидно, что его приходится воспринимать всерьез.
Глава 8
Если гора не идет к Магомету, ее нужно подтолкнуть. Именно это Максим и сделал, поэтому Вадим Карцев сам явился к нему. Но не с повинной.
– Это какая-то ошибка, начальник! Ни о чем меня Леша не просил! И я никого не избивал!
Он внешне был похож на своего брата – такой же остроносый, худощавый, те же хныкающие нотки в голосе. Его морщинистый лоб, нездоровый цвет лица, желтизна в белках говорили о том, что или с печенью проблемы, или рюмочная для него – дом родной.
– Сам лично, может, и не избивал, – уныло посмотрел на него Максим.
Он-то думал, что Карцев сделает признание, и дело будет раскрыто.
– Сам не избивал! И никого не просил! – Вадим Карцев сомкнул кулаки на груди, жалобно глядя на капитана.
Видно, досталось Карцеву от Лукомора. И еще добавят, если он не сможет оправдаться.
– Кто знает, кто знает. – Одинцов тихонько постучал по столу тупым кончиком карандаша.
– Ну, если надо, я могу взять все на себя! – вздохнул Карцев.
– И не страшно? Это десятка как минимум. А если потерпевший не выживет, еще больше.
– Делай что хочешь, начальник! – Бедолага уронил голову на грудь.
– Леша
– Так в командировке…
– Знаешь про его любовницу? – спросил Одинцов.
– Ну, знаю… Только он меня ни о чем не просил!.. – Карцев клятвенно скрестил на груди ладони.
– А жена его знает?
– Ну-у… В общем, да… Там у них целая трагедия…
– Ладно, иди, трагедия! – Одинцов устало махнул рукой в сторону двери.
Не тот он человек, этот Карцев, чтобы проломить голову человеку. Слишком у него хлипкая натура для этого. Слабак он, поэтому Вася Баклажан послал бы его на три буквы вместо того, чтобы выделить ему в помощь грубую физическую силу.
– Это… А расписку? – нервно дернул щекой Вадим.
– Какую расписку? – поинтересовался Одинцов.
– Ну, в том, что я доказал свою невиновность…
– С печатью? – стараясь не выказывать удивления, спросил Одинцов.
– Ну, желательно, – на полном серьезе ответил Карцев.
– Кровь нужна. Хотя бы пару капель.
– Зачем?
– Тебе же для братвы нужна расписка?
– Ну да.
– А братва только кровь признает… Палец, давай, кровь брать будем, – с той же серьезностью велел Максим.
Он достал из ящика стола пистолетный шомпол, а Карцев протянул правую руку, выставив указательный палец. И делал он это настолько бесхитростно, что у Одинцова не осталось никаких сомнений насчет него.
– Извини, спирта нет. Без спирта нельзя. Завтра будет. Завтра за распиской и зайдешь. Все, гуляй! – отправил его капитан.
Максим с усмешкой качнул головой, глядя, как закрывается дверь за Карцевым. Не нужна ему никакая расписка, достаточно будет рассказать про кровь и спирт, чтобы братва сделала правильный вывод. Тот же Баклажан поймет, какой он идиот, этот Вадим Карцев. Если поймет, с мужика тут же снимут все подозрения. Наверное.
Только за Карцевым закрылась дверь, как в кабинет зашел Бартеньев. Стройный, подтянутый, молодцеватый. Наглаженный, причесанный, сияющий. На конкурсе начальников уголовного розыска он запросто мог взять титул «Мистер Уставное Очарование».
Максим кивнул, давая знак, что признает в нем своего начальника, причем сделал это без всякой иронии, но со стула не поднялся.
– Кто там у тебя был? – нахмурив брови, спросил Бартеньев.
– Брат Карцева, – деловито ответил Одинцов.
Но с тем же успехом он мог и промолчать: все равно Бартеньев не знал, кто такой Карцев.
– Ты его бил?
Максим взял ручку, лист бумаги. На глупые вопросы он не отвечает, это раз. А во-вторых, ему нужно отписаться по делам, которых в отделе пруд пруди. Работы много, и пусть Бартеньев не мешает.