Любовница Леонарда

Песиголовец Виктор Иванович

— Не по чину мне! — Леонард мягко улыбнулся и виновато пожал плечами: — У нас здесь свой этикет, свои правила. Ты их еще просто не знаешь…

После танцев Рефаил объявил "час во славу памятных Содома и Гоморры". Добрая половина люстр и бра тотчас погасла, и женщины с диким визгом бросились в объятия к мужчинам.

Началось невообразимое! Парочки, роняя одежду, кубарем катались по полу, хватали друг дружку за срамные места, целовались в засос, менялись партнерами. Никто никого не стеснялся. Здесь не существовало никаких

запретов, никаких табу. И различий по возрасту тоже — старухи совокуплялись с молодыми парнями и наоборот — старики валили на пол молодок и девушек. В зале стоял ужасный тарарам.

Только шестеро — сам Леонард, его правая рука Рефаил, слуги Бубело и Кубак да Евдошка с Архелией продолжали сидеть за столом, лениво жевали и старались не обращать внимания на буйство и разврат, происходящие в нескольких шагах от них.

Натешившись, голые и полуголые гости опять пили и с диким гиканьем пускались в пляс, а некоторые, сделав лишь маленький перерыв, чтобы осушить по кубку, продолжили предаваться сексуальным утехам.

Вакханалия длилась до той поры, пока не прозвучал мелодичный, но очень резкий звук — как будто кто-то ударил в огромный невидимый гонг, изготовленный если не из хрусталя, то из серебра точно. Затем на секунду полностью погас свет.

Гости стали впопыхах собирать свою одежду, разбросанную по всему залу, и напяливать ее на себя. Потом, ни с кем не прощаясь, они дружно ринулись к выходу, где их уже поджидали крепкий парень и мужеподобная, узколобая женщина с фонарями в руках.

— Я буду часто тебя навещать! — шепнул на ухо Архелии Леонард, провожая ее до самого тоннеля. — Ты сладкая, как мед!

— Я буду ждать тебя, господин! — горячо заверила девушка. И, потупив взор, тихо прибавила: — Сегодня я была счастлива, как никогда…

Оказавшись на поверхности земли, она с изумлением увидела, что все участники бала одеты уже по другому — в тулупах, ватниках, шубах и пальто… Взглянула на себя и вскрикнула — на ней была ее куртка, а на ногах — сапоги. Вот чудо, так чудо!

Тот самый кряжистый мужик в тулупе и бараньей шапке, который встречал прибывающих гостей, теперь провожал их в обратный путь. Он раздал женщинам их метлы и приказал отпить из большой стеклянной бутыли по глотку противной слащавой жидкости. А мужчин слегка похлестал сухой веткой лещины, и те на глазах превратились в крупных черных птиц, взмахнули крыльями, да и взмыли в небо.

Уже почти рассвело, когда уставшие, еще хмельные Евдошка и Архелия добрались домой…

Глава семнадцатая

Появившись дома, девушка управилась возле скотины, кое-как помылась и завалилась в постель.

Проспала почти до двух часов дня.

Разбудил ее чей-то громкий крик, доносившийся с улицы. Она быстро накинула на себя байковый халат и, приоткрыв дверь веранды, выглянула во двор.

Возле калитки стоял встревоженный Федька Ткачук —

фуфайка нараспашку, простоволосый, на ногах — галоши на босую ногу.

Узрев хозяйку, заскочил во двор и бросился к ней:

— Лия, помоги!

— Чего тебе, Федька? — недовольно спросила девушка, решив, что Ткачук пьян. Но, взглянув в его белое, как полотно, лицо пристальнее, поняла: что-то действительно стряслось.

— Надо машину… срочно… сейчас! — запинаясь, выговорил Федька, хватая Архелию за рукав халата.

— Что, Галка рожает?

Он затряс взлохмаченной головой:

— Галке рожать только через две недели… Беда с нашим сынком… старшим… с Максимкой…

— Что с ним?! — Архелия выскочила на крыльцо, забыв, что босая.

— Не знаю! — сбивчиво стал объяснять Ткачук. — У него жар, рвота, сильно болит голова, он все время накрывает голову одеялом — боится света… А сейчас без сознания, бредит… Мы звонили в "скорую", но там обещают приехать только к вечеру — обе машины поломаны…

— Я сейчас! — девушка метнулась в дом, схватила мобильный телефон и уже стала набирать номер Костика Беспалого, но сразу и передумала: даже если он трезв, то пока оденется, сходит на машинный двор за "Нивой", пока разогреет ее, пройдет уйма времени.

Сунув ноги в сапоги, Архелия выскочила на улицу, махнула Федьке, дескать, жди, и побежала к соседу Ваське Гладуну — тот недавно закодировался, сейчас не пьет и свою "копейку" держит в теплом гараже.

Сосед как раз чинил во дворе забор — менял подгнившие штакетины на новые.

— Васек, выручай! — закричала девушка от калитки. — У Ткачуков сильно заболел мальчик, нужно отвезти его в район, в больницу!

— Что, прямо сейчас, что ли? — Гладун повернулся на крик и озадачено почесал затылок ручкой молотка. — Так у меня того… с бензином не очень…

— Васек, заводи машину! — Архелия умоляюще прижала руки к груди. — Я дам денег на бензин и еще сверху!

— Ну, ладно! — с неохотой согласился сосед, бросая молоток под забор. — Так я того… переодеваться не буду, если так срочно…

— Да не нужно! Выгоняй свой драндулет из гаража! — торопила девушка.

Пока Гладун заводил машину и выезжал на улицу, она прибежала домой, достала из ящика стола свой кошелек и, выскочив к Федьке, сунула ему в руку деньги:

— Беги к Ваське, он ждет!

— Спасибо… спасибо… Я это… отработаю! — растерянно пролепетал Ткачук, пятясь.

— Да беги уже, черт! — махнула рукой девушка.

Сосед вернулся часа через два, когда уже стало вечереть. Архелия увидела в окно, как он подъехал к своему двору, и сразу выбежала на улицу.

— Что там с мальчиком? Его оставили в больнице?

— Ну да, оставили! — хмуро кивнул Васька и пошел отворять ворота.

— Да ты толком расскажи! — остановила его девушка. — Что сказали врачи?

Гладун неопределенно пожал плечами, почесал затылок и промямлил: