Любовница Магната

Кофф Натализа

— Черт! — ругается девушка шепотом.

Водитель распахивает дверь автомобиля. Вера послушно занимает предложенное место. После уже понимает, что села Шустер не в свою машину, а к Платону.

Дверь с другой стороны тоже распахивается. Пахомов оказывается на диване рядом.

Отдает распоряжение водителю. Вера молчит все это время. Пытается найти подходящие слова. И чего она вспылила? Могла бы просто не замечать всего этого.

— Послушай…, — начинает Вера, но вместо ответа Пахомов нажимает на какую-то кнопку, и панель, ограждающая передние

кресла о задние места, поднимается. — Я не хотела тебя бить.

— А я хочу придушить тебя, Вера! — цедит Платон.

Вера вжимается спиной в кожаный диван. Но отстраниться от Пахомова на достаточное расстояние не получается.

Мужчина смотрит в ее лицо, прищурившись. Из глаз сыплются колючие молнии. Кажется, Вере дышать сложно.

Платон резко выбрасывает руку вперед, обхватывает тонкие запястье Веры и тут же, моментально, дергает Веру на себя.

Сил у Шустер не хватает, потому она, как тряпичная кукла, влетает в мужские объятия.

Пахомов не произносит ни звука. Стремительно вплетает пальцы в волосы на затылке Веры. Тянет вверх, заставив девушку смотреть в его глаза.

— Нет.., — вяло сопротивляется Вера.

Пахомов сметает ее сопротивление так же быстро. Вера пытается отстраниться. Давит ладонями в мужскую грудь. Упирается. Старается повернуть голову, чтобы избежать контакта.

Первый поцелуй настигает Веру. Мысленно она уже готова к нему. Но по факту — совсем не готова. Она ждет властного натиска. А получает — влажное скольжение твердых губ по щеке к уголку рта.

Она теряется. Платон ведь должен быть в ярости. Она же ударила его на глазах у клиентов и персонала ресторана!

Твердые губы Пахомова прижимаются вплотную к ее губам. Требовательно раздвигают, заставляют впустить язык.

Вера задыхается от неожиданности. От похожего на взрыв осознания: она ведь тоже хочет ощутить вкус губ этого нахала.

Что странно! Вера же никогда и мысли не допускала. Не думала о Платоне, как о мужчине.

Нет, думала, конечно. Но не в этом смысле!

Пока в голове у Веры царит бардак и хаос, ее руки вдруг оказываются на мужском затылке. А поцелуй становится с каждой секундой все глубже, он затягивает Веру в свои сети. Твердые губы сминают ее, будто Платон собирается съесть ее саму.

Вера сдается. Ее ведь никто прежде не целовал вот так, яростно, отчаянно жадно, неистово.

Так, будто этот первый поцелуй станет и последним.

— Не вздумай с ним встречаться!

Вера не сразу понимает, что именно говорит ей Платон прямо в губы. Она чувствует мужские пальцы на своем подбородке. А бедром — металл пряжки ремня, что врезается через ткань одежды.

И не только ремень чувствует Вера. Кое-что твердое, словно камень, недвусмысленно упирается в нее.

— Мы оба знаем, Вера, что ты тоже хочешь меня.

— И не мечтай!

— Не заставляй лезть в твои трусы, девочка! — Пахомов усмехается.

Шустер ловит волну мурашек, которая рождается от того, что Платон трется щекой о ее шею.

— Мы вернемся

к этому разговору, — обещает Пахомов и возвращает Веру обратно, на место рядом с собой. — Приехали. И не вздумай проболтаться отцу.

— Боишься его? — дерзко вскидывает Вера подбородок. Вот только голос все еще дрожит, как и ладони, как и каждая клеточка в ее возбужденном теле.

— Не хочу огорчать правдой о том, что его единственная дочь едва не переспала со взрослым мужиком в тачке, — усмехается Пахомов.

***

ГЛАВА 5

— Степану Мирославовичу противопоказан любой стресс, — говорит врач.

Вера внимательно слушает все, что говорит доктор. Девушка до конца не понимает, какой именно диагноз у отца. Медицинские термины пугают Веру. Ей кажется, что главврач клиники, в которой проходит обследование отец, разъясняется на непонятном языке.

Хорошо, что профессор Зигунов Кирилл Рудольфович давний друг отца еще со школьных времен. И Вера может смело довериться доктору. Вот только яснее ситуация не становится.

Пахомов стоит, игнорируя предложенное кресло. Вера, наоборот, чувствует в ногах слабость, потому падает в него.

Платон невозмутим и собран. Вера вообще дико завидует его выдержке и хладнокровию.

С другой стороны, кто сказал, что Пахомов переживает за здоровье отца? Вера уже сомневается в том, что этот мужчина способен на проявление каких-либо эмоций. Ведь отец Веры для Пахомова всего лишь друг и партнер по бизнесу, даже не кровный родственник.

— Посещения разрешены? — тем временем интересуется Платон.

— Да, конечно. Однако любые волнения исключены. Никакого негатива или плохих новостей, — кивает врач. — Я провожу вас в палату.

Вера послушно встает из кресла. Хорошо, что Пахомов придерживает ее за локоть. Ноги немного ватные. Девушка взволнована, ведь она давно не разговаривала отцом вот так, вживую. А сейчас боится увидеть в таком состоянии, на больничной койке.

Веру и Платона провожают на тринадцатый этаж. Девушка невольно ежится от такого несчастливого числа. Шустер не суеверна, просто эта неизвестность слегка пугает. Еще и цифра эта чертова!

Врач распахивает двери частной палаты.

— Степан Мирославович! А я к тебе привел гостей! — сообщает доктор и пропускает Веру и Пахомова вперед.

— Жду вас с самого утра! — улыбается отец.

Вера торопливо подлетает к родителю, обнимает, прижимается щекой к хлопковой рубашке.

— Папочка! — выдыхает девушка.

— Как же я рад, что ты приехала, доченька, — слышит Вера голос отца.

— Разве могло быть иначе? — улыбается Вера. — Как ты? Как твое самочувствие?

— Да что со мной станет? — машет рукой папа, однако Вера замечает, как сильно изменился он с их последней встречи вживую. — Расскажи лучше, как ты? Как долетела? Изменилась так, не узнать просто! Красавицей стала. Платон, подтверди!