Любовница Магната
Шрифт:
— Замолчи, — уже просит Вера.
— Ты моя! — подводит черту Платон.
***
Вера все еще не может отдышаться. Взлетает вверх по лестнице и закрывается на ключ в гостевой спальне.
В ушах истошно колотится пульс, а еще слышатся слова Платона.
Он требует от нее слишком много. Непозволительно много. Это все… Неправильно!
Одно дело, когда Вера из вредности изводит его. И совсем другое, когда ситуация принимает вот такой оборот.
Вера дрожащими руками стягивает все еще мокрый купальник.
Немыслимо!
Вера запирается еще и в ванной. На ключ. На случай, если Пахомов вломится и сюда.
И торопливо встает под душ.
Хочется плакать. Нет, этого Вере совсем не хочется. Ей хочется отмотать время назад. До того момента, как она оказалась в кабинете Платона.
Чтобы … что?
Вера крепко зажмуривается и запрокидывает голову. Чувствует, как вода бьет в лицо. Смывает всю грязь и переживания.
Хотя, ничего ведь грязного не произошло с Верой. Она просто испытала свой первый в жизни оргазм. Сам факт, если разобраться, неплохой. Даже, хороший. Если учесть, что Вере понравилось. То все, можно сказать, в пределах нормы.
А вот то, что оргазм у Веры случился с Платоном — вот это уже катастрофа.
Последние пару лет Шустер все чаще задумывается над тем, что ее девственность уже не имеет ценности. Можно сказать, даже мешает. Но достойного кандидата на роль первого любовника у Веры не было.
А здесь — Платон Пахомов.
Нет, было бы хорошо, окажись на месте Платона его младший брат. Здесь все было бы, наверно, прекрасно. Наверно.
Вера мысленно пытается представить, что десять минут назад она была в кабинете с Сашей. Они ведь с братом даже похожи. Оба высокие, фактурные, привлекательные.
Но… нет, не выходит у Веры. Ей все еще мерещится именно Платон. С его диктаторскими замашками, хриплыми нотками в шепоте и умелыми пальцами.
Вера выдыхает и чувствует, что начинает злиться. Не собирается она исполнять каждый каприз Платона! Перебьется!
А вот поужинать хочется. К тому же Сашка принес для нее торт. Вот Вера возьмет и съест его сама!
Девушка заканчивает мыться. Торопливо сушит волосы, не очень старается их уложить. Пусть вьются.
Из гардероба выбирает самый скучный костюм и спускается на первый этаж.
Братья Пахомовы находятся на кухне. Младший сидит за столом и с недовольным выражением на привлекательно лице нарезает овощи.
Старший — что-то перемешивает в глубокой миске, подвернув рукава рубашки.
— Режь зелень, — распоряжается Платон, когда Вера все еще изумленно наблюдает за его действиями. — Ужинать сядем на террасе.
— Серьезно? — фырчит Вера.
Пахомов отодвигает миску, в которой видны крупные куски мяса с приправами и соусами.
— Ну ты же не хочешь нам готовить, придется это сделать мне, — усмехается Платон и пододвигает ближе к Вере большую деревянную доску, нож и пуски
Вера вскидывает бровь. Ждет, что Сашка возразит. Но друг покорно поднимается со стула и выходит через стеклянную дверь, ведущую на террасу.
— Не порежься, — слышит Вера голос Платона очень близко, почти на ухо.
— Хватит подкрадываться ко мне! — возмущается Шустер.
— Нервная ты, девочка, — посмеивается Пахомов, а Вере кажется, будто он намеренно провоцирует ее и стоит к ней чрезмерно близко. — Расслабься.
— Да иди ты! — бормочет девушка и перехватывает нож рукой.
— Тебе идет прическа, — не унимается Пахомов.
— Завтра же подстригусь. На лысо!
— Прикажу охране, чтобы не выпускали тебя завтра из дома.
— У меня есть ножницы! Пойду, да отрежу самостоятельно!
— Придется мне завтра поработать из дома, — смеется Пахомов, — проконтролирую, чтобы одна вредная девчонка не натворила глупостей всем назло.
— Не всем. А только тебе! — кривляется Вера.
В пылу небольшой перепалки девушка увлекается и недостаточно пристально следит за острым лезвием ножа, который рубит зелень. Палец соскальзывает.
— Ой…, — пищит Вера, чувствуя, как острый нож вспарывает кожу.
— Да твою ж мать! — ругается Платон, оперативно хватает Веру и тянет к раковине, чтобы промыть рану.
— Я сама! — возражает Вера, едва не плача.
Порез получается довольно глубоким. Но сама виновата, да. Не стоило ей отвлекаться на спор, когда в руке такой острый тесак.
— Не дергайся! — рявкает Платон и держит девичьи пальцы под холодной водой.
Спустя несколько секунд, выключает воду, а Верину ладонь оборачивает чистым полотенцем.
— Сядь здесь. Не двигайся. Я за аптечкой!
— Хватит мною командовать! — взвивается Вера.
— Просто жди здесь! — повышает голос Пахомов, а Вера вжимает голову в плечи, понимая, что вот сейчас спорить не стоит.
— Что у вас происходит? — интересуется Сашка, вернувшись на кухню.
— Заткнись, бери миску и живо дуй к грилю! Мясо само себя не пожарит! — еще громче рявкает Платон.
Саша бросает на Веру сочувствующий взгляд. Шустер пожимает плечом, мол, сделать ничего нельзя.
Младший брат Платона послушно выполняет приказ. Вера остается на кухне одна.
Осторожно приподнимает полотенце. Да, кровь еще идет. Но не все так страшно. Хотя, порез, выглядит глубоким.
Пахомов появляется за спиной Веры. Ставит на стол аптечку, вынимает все необходимое. Сам присаживается на соседний стул и берет девичью ладонь в свою.
Вера словно со стороны наблюдает за тем, как ее пальцы тонут в мужской руке. Ладонь у Пахомова большая, теплая, крепкая.
И совсем некстати вспоминается Вере, что эти пальцы были в ней менее часа назад.