Любовница Магната

Кофф Натализа

Вздыхает. Протягивает руку к графину с крепким дорогим виски. Но вместо прохладного стекла в его руке оказывается рамка с фотографией.

Поставив ее на стол прямо перед собой, Пахомов откидывается на спинку кресла.

С фото на Платона смотрит улыбающаяся девушка. Такая же красивая, насколько и вредная. Острая на язык. И вообще, не девчонка, а катастрофа.

Личная катастрофа Пахомова.

Платон, плеснув в пустой стакан крепкий напиток, салютует девушке со снимка. Карие глаза искрятся смехом, но это потому, что смотрит девчонка не на

Пахомова. А так, да, мужчина прекрасно помнит каждую их с Верой встречу. Помнит ее пренебрежительный взгляд. Каждую колючую и злую фразу помнит.

Но хуже всего другое. Его реакция на нее. И то, насколько тщательно ему приходится подбирать слова, контролировать каждый жест, каждый вдох в ее присутствии.

***

В последний раз Вера была здесь пять лет назад, когда родители разводились. Тогда, по обоюдному решению взрослых, пятнадцатилетняя Вера Шустер переехала вместе с мамой. Сейчас, уже по собственному желанию, Вера возвращается к отцу.

Эмоций много, на самом деле. У Веры уже имеется целый план, плотный график встреч с подругами и друзьями, с давними знакомыми, с которыми Вера поддерживает связь до сих пор. И все у Веры Шустер просто прекрасно. Ужасная лишь погода.

Родина встретила Верочку шквальным ветром и ливнем. Самолет еле приземлился. У Веры до сих пор немного дрожит все, что могло дрожать от страха. Но теперь все позади.

После прохождения регистрации Вера выходит в общий зал. Людей, присланных отцом, девушка не видит. Зато на глаза попадается табличка с ее именем и фамилией. Встречающие парни, похожие друг на друга точно близнецы, смотрят на нее с интересом.

— А никого веселее папенька прислать не смог? — интересуется Вера, приблизившись к бритоголовым амбалам в черных пиджаках, галстуках-удавках и с выражением лиц, будто у парней мозг частично заменен на бицепсы.

— Добрый день, это весь ваш багаж? — пропустив мимо ушей замечание, спрашивает парень.

— Остальное доставят голубями, — усмехается Вера.

Второй, молчаливый охранник, перехватывает чемодан Веры.

— Прошу следовать за нами, — кивает говорливый амбал.

Вера послушно идет за парнями. У «болтуна» очень кстати оказывается с собой большой зонт, который на улице раскрывается прямо над головой Шустер.

Девушка сбивается с шага. Не успевает за сопровождающими. Впрочем, Вера этому даже рада. Порыв ветра вместе с дождем окатывает Шустер с головы до ног. Тонкий пиджак не укрывает от непогоды, а легкий топ и вовсе мгновенно промокает. А Вера, будто дурочка, улыбается.

Да, душная Европа порядком поднадоела. И сейчас родной климат, в котором родилась и выросла Верочка, очень радует, дарит прохладу.

— Переодеться не желаете? — тактично интересуется охранник, когда Вера занимает задний диван в автомобиле представительского класса.

— С учетом пробок сколько будет ехать? — уточняет Вера.

— В центр заезжать не будем. Велено сразу же в особняк. Так что, за полчаса успеем, — отчитывается водитель.

— Тогда едем, — решает Вера.

Признаться,

девушке совсем не хочется ковыряться в чемодане в салоне авто, уже хочется разобрать все вещи и сложить сразу в шкаф.

По пути Вера сразу же звонит маме, рассказывает о том, как долетела, что ее встретили люди отца, а еще списывается с подружками. Рассылает сообщения о том, что Вера Шустер уже в городе. Договаривается о встрече уже назавтра. Так и быть, а сегодня Вера проведет в компании любимого папочки.

Спустя полчаса, как и обещали амбалы, автомобиль пересекает шлагбаум и пункт охраны. С интересом Вера разглядывает территорию и дорогу, ведущую к двухэтажному особняку. Девушка не помнит, чтобы отцовский дом выглядел вот так, роскошно и пафосно. Несмотря на свои капиталы и приличное состояние, Степан Мирославович не разбрасывается деньгами. Значит, либо папенька пересмотрел свои взгляды на жизнь, либо…

Ветер стих, а вот дождь никак не успокаивался. Потому Вера дождалась, пока охранник откроет для нее дверь и придержит зонт.

Последние пять метров Вера преодолевает, скрестив руки на груди. А три ступени, ведущие к входной двери, практически перепрыгивает.

И останавливается в двух шагах от мужчины, вышедшему навстречу.

И это не отец. Если только Степан Шустер не помолодел лет на тридцать, не сделал пластику лица, не вырос на две головы и не сменил имя на Пахомова Платона.

— Где отец? — без приветствия роняет Вера.

— Здравствуй, Вера, — ухмылка на лице Пахомова начинает бесить Веру, — как долетела?

— Прекрасно! Попутный шквальный ветер с дождем. Крылья самолета с трудом удержались на месте, — язвительно отвечает Вера. — Где папа?

— Войдем в дом, Вера, — Пахомов распахивает двери для гостьи.

— Ну вот, мы в доме, — сделав несколько шагов вглубь холла, Вера останавливается и разворачивается к Платону. — Где отец? Почему меня привезли сюда? Что вообще происходит?!

— Не хочешь переодеться? Пообедать? Перелет был долгим, — игнорирует ее вопросы мужчина.

— Ты меня не слышишь? Ты перестал понимать русский язык?

— Твоя комната на втором этаже. Третья дверь слева, — ровным голосом произносит Пахомов.

— Где. Мой. Отец! — повышает голос Вера.

— Он в клинике, на обследовании, дальше начнется лечение. И пока он там, ты под моим присмотром, — не терпящим возражений тоном отрезает Пахомов.

— Хренушки! Я живу у себя. Или лучше вернусь домой, — усмехается Шустер.

— Твой дом теперь здесь, — ведет плечом мужчина. — Поднимайся в свою комнату, переоденься, спускайся в столовую.

— Ты мне приказываешь? А ты ничего не перепутал? Я ведь все отцу расскажу.

— С этим вряд ли получится. У него в ближайшие сутки телефон отключен. Любое общение через лечащего врача. Сама понимаешь, никто волновать его по пустякам не станет. Есть еще вопросы? — снисходительно, будто с неразумным ребенком, говорит Платон.

***

— Пока воздержусь! — голос Веры громкий, звонкий.