Любовный треугольник
Шрифт:
Наблюдаю за тем, как оправившись, Давид направляется к выходу из зала. Оборачивается, подарив мне долгий пронзительный взгляд, а потом уходит, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Из глаз снова текут слезы, но я стираю их и судорожно наполняю легкие кислородом.
Прикладываю ладонь к холодному стеклу, провожая отъезжающий автомобиль взглядом…
Я обещаю тебе, что ты всегда будешь в моем сердце, любимый. Для тебя там особое место…
Но счастлива я буду с другим…
55
Давида нет уже четыре часа…
Четыре часа, которые длятся для меня, как вечность. Оказывается, я раньше не знала, что такое страх. Жуткий, липкий, вызывающий боль в груди.
Я слоняюсь по квартире взад и вперед, ни живая ни мертвая. Сбрасываю звонки от Лусинэ, потому что говорить с ней у меня нет сил. Представляю, что он там с Олей, и слезы не удерживаются в глазах.
Неужели он действительно любил её всё это время? Её, не меня… Несмотря на то, сколько я вкладывала в нашу семью. Разве этого ему было мало?
Обессилев, плетусь в комнату и сажусь на кровать. Холод окутывает каждую клетку, и я не могу согреться даже в одеяле.
Всё время бросаю взгляд на часы и сжимаю телефон на случай, если Давид позвонит.
Через полчаса набираю родителей и прошу их сегодня оставить мальчиков у себя. На вопрос мамы о том, что случилось, отвечаю, что мы хотим с Давидом провести время вдвоём.
Этот ответ даётся тяжело и приходится все время проглатывать ком в горле, но её вполне устраивает. Мама с удовольствием проводит время с мальчиками, они с папой по ним очень соскучились за все то время, пока мы жили здесь.
Когда внизу хлопает дверь, я машинально вжимаюсь в спинку кровати спиной и подтягиваю к себе колени. Дрожь охватывает каждую клетку, пока Давид поднимается по ступеням. Каждый его шаг, как удар гонга в голове.
Сердце еще немного и высочит.
Войдя в спальню, он мимолетом обводит меня взглядом, а потом берет стул и ставит его около кровати, развернув спинкой вперед. Садится, смотря прямо на меня.
Уставший, под глазами темные круги, но собранный. На лице почти нет эмоций.
– Поговорим?
Судорожно втягиваю ртом воздух. Говорить мне страшно… я боюсь услышать то, что убьет меня.
– Только без слез, Ани. Как взрослые люди.
Крепче прижав к себе колени, смотрю на него сквозь подрагивающую пелену влаги в глазах. Ничего не могу поделать с собой.
– Мне очень больно… - шепчу сипло.
– Знаю. И прошу прощения за то, что эту боль причинил тебе я. Ты не заслуживаешь этого.
Не думала, что может быть еще больнее от того, что вот так признают вину – в лицо говорят о том, что сознательно предали…
– Но и говорить о том, что тебе больно ты должна была мне, а не Оле. Узнав о нас, нужно было не впадать в истерику, а на прямую говорить со мной. Выяснять отношения нужно между собой. Это я тебя предал,
– Ты так защищаешь её… Значит, это правда? Ты любишь её?
– Да. Уже очень давно.
Не удержавшись, прячу лицо в ладони и всхлипываю. Происходящее кажется кошмарным сном. Я бы все отдала, чтобы проснуться и всё снова было так, как раньше. Спокойно, тихо, и в Армении, а не здесь. В этом ужасном месте, где все для нас изменилось.
– Я не говорил, потому что знал, как ты отреагируешь.
– Я не хотела бы знать этого всего вообще, - шепчу задушено.
– Ты бы предпочла, чтобы я молчал о том, что у меня отношения на стороне?
Крепче обхватываю голову ладонями, утыкаясь лбом в колени. Желание закрыться от ужасных слов и фактов так велико, что мне кажется я могу сойти с ума.
– А я? – шепчу, глотая слезы, - Ты меня вообще никогда не любил?
– Не так, как её.
– Я настолько плоха?
– Нет. Просто Олю я любил еще до нашей с тобой свадьбы.
Вон оно что… Любил её, а женился на мне, потому что у нас не приемлют смешение крови.. И если бы он не женился, то стал бы изгоем, как его сестра.
Господи… Колючие мурашки рассыпаются по спине.
– И виделся с ней все эти годы?
– Нет. Только последнее время.
– А дальше? Будешь видеться? – хриплю еле слышно.
– Нет. Я и не собирался затягивать всё это. Я хотел сделать так, чтобы ты с мальчиками ни в чем не нуждалась, и…
Резко вскидываю голову.
– Уйти от нас? – меня тяжестью к кровати придавливает, потому что ответ в его глазах слишком очевиден. – К ней?
– А ты бы выбрала, чтобы я остался? Зная, что я люблю другую?
– Но женился ведь ты на мне! А я люблю тебя. Ты не понимаешь? – срываюсь с места и сажусь на край кровати прямо перед ним. Крепко сжимаю горячие руки, - Я так тебя люблю, что готова на то, чтобы заменить тебе её. Только скажи как!
– Ани, нельзя заменить кого-то, - забирает руки Давид.
– Я смогу, ради тебя. Клянусь. Всё сделаю, чтобы ты не нуждался в ней, только не уходи, - чувствую, как снова дрожит подбородок, но стараюсь не плакать, так как вижу, как это раздражает Давида. – Скажи, чего тебе хочется? Я стану, как она. Даже лучше, обещаю.
– Мне не нужно, чтобы ты была как она, - резко произносит Давид, пересаживаясь на край кровати, ближе ко мне. – Ани, ты – это ты. Не нужно быть, «как кто-то». Учись быть самой собой.
– Я и так я. Но тебе этого недостаточно.
– Нет. Сейчас ты - это моя мать. Ты – это твои родители.
– А как иначе? Они воспитали меня. Дали жизнь. Я люблю их, прислушиваюсь.
– Можно любить, но не поступать, как хочется им. Это твоя жизнь, и чтобы жить её полноценно, ты должна измениться.