Любви все возрасты покорны
Шрифт:
— Да врешь ты все, балабон! — воскликнул Шура.
— Чего вру-то? Вот видишь документы в папке, сейчас она должна подойти, отдам ей, — уверенно ответил Попов, показывая голубую папку.
Оболенский был совершенно оглушен его словами. Они стояли у окна, которое выходит на центральный вход в офис. Стас увидел, как в сторону офиса шагает Аня. Причем он отметил, что она в той же белой блузке, в которой была вчера. Надо сказать, что два дня в одном и том же она никогда не появлялась, тем более, в белом. Значит, дома она
— Ага, вот и она, — пробормотал мужик и выскочил из комнаты.
Стас с Шурой видели, как он подошел к Ане, они сели на лавочку и довольно долго о чем-то беседовали. Она смотрела документы, а его рука в это время лежала на спинке скамейки. Затем он чмокнул ее в щечку и куда-то пошел, а Аня направилась в офис.
У Оболенского было темно в глазах. Стас знал, что Анна действительно имела обыкновение довольно бурно переживать оргазм и даже кричать. Господи, — подумал он, ну за что? И сразу в памяти всплыла история с неожиданной беременностью его бывшей приятельницы Ларисы.
— Привет, мальчики! — впорхнула в кабинет Анна с улыбкой и
папкой документов в руке.
— Что это за мальчики? Что за панибратство в официальном месте? — спросил Оболенский с каменным, непробиваемым выражением лица.
— Стас, да что с тобой? — с удивлением спросила Аня. — Ты меня, кстати, вчера не потерял? — поинтересовалась она.
— Нет, не потерял. Собственно, я приглашал тебя, чтобы сообщить, что чегой-то мы с тобой заигрались в любовь, старушка. Решил объясниться дома, чтобы ты мне, не дай бог, не устроила истерику в кабинете.
Анна смотрела на него немигающим, совершенно ошеломленным взглядом. Тут Стас заметил, что она пытается расстегнуть браслет на золотых часиках.
— Да брось ты! — махнул он рукой. — Оставь свои цацки себе. На черта они мне нужны? Неужели ты не понимаешь, что я этим с тобой расплачивался за удовольствие? Сколько тебе лет, женщина? — язвительно проговорил Оболенский. — А сейчас я очень занят. Все, свободна.
— А с чего это я буду устраивать тебе истерику? — тихо спросила Аннушка, встала и спокойно вышла вон.
— Ну, прямо олимпийское спокойствие, — проговорил Шура, и в это время зазвонил его мобильник. Он кому-то ответил и вдруг, изменившись в лице, нажал на кнопку громкой связи. — Для господина Оболенского повторите, пожалуйста, еще раз, — попросил он.
Звонила директор Аннушкиного агенства. Она объяснила, что вчера после обеда они с Анной Александровной выезжали по делам в поселок. К вечеру началась гроза, машина застряла, и им некому было помочь до утра. Всю ночь они просидели в машине. Сейчас Светлана Афанасьевна отдыхала дома и поэтому не могла прийти к ним в офис, как обещала. У моего мобильника сели батарейки, — сообщила она, а Анна забыла свой телефон на работе. Да в грозу мы и не дозвонились бы никуда.
Она
Стас сидел, закрыв лицо руками, и долго молчал.
— Я старый, упрямый, самовлюбленный ишак, — наконец, проговорил он.
— Оба хороши, — хмуро ответил Шура. — Ладно, собери мозги в кучу, успокойся, я сейчас приду.
Он вышел из кабинета и направился к их утреннему собеседнику в курилке. Того на месте не оказалось, и ему объяснили, что он погнал за пивом на опохмелку.
— А вы чего все такие смурные? — поинтересовался Шура.
— Да вчера пульку расписали и квасили до утра, — ответил ему один из сотрудников. — Женька прилично проигрался, зашел утром домой за деньгами, а баба ему морду расцарапала и денег не дала. Вот скинулись и послали его, как проигравшего.
В это время в кабинет вошел Попов с большим пакетом.
— Женя! Пойдем со мной, — сказал Шура, сжимая его предплечье железной хваткой, — сейчас тебя Оболенский опохмелит, мало не покажется.
— В чем дело, Александр? Ты что? — пытался сопротивляться мужик, но через пару минут влетел в кабинет Станислава Георгиевича, как из катапульты, с мощной подачи Шуры.
Стас сидел за столом, как изваяние, глядя тяжелым, жестким
взглядом.
— Ну, так расскажи мне Женя, как ты там вчера с моей женой развлекался, — начал он тоном, не предвещающим ничего хорошего. — Желательно с подробностями, обожаю смачные подробности.
— С какой женой, Георгич? Не знаю я никакую твою жену. Да ты ведь холостой, всем известно.
— Анна Александровна, к вашему сведению, гражданская жена
Станислава Георгиевича, — жестко констатировал Шура, глядя на
того уничтожающим взглядом.
— Мужики, ну я же не знал! Болтанул лишнего. Вчера проигрался вдрызг, с бабой поругался, голова, с похмелья раскалывается, — мямлил Попов.
— Голова, говоришь, болит! — взревел своим басом на полную мощность Оболенский, выходя из-за стола. — Так я полечу, — добавил он, посылая мужика коротким, профессиональным ударом на пол.
— Стас, только не здесь, — подскочил к нему Шура, пытаясь оттеснить друга от лежащего на полу.
На разъяренный рык шефа в кабинет влетел Виктор, который был еще и охранником. Быстро защелкнув дверь, он вопросительно уставился на Оболенского.
— Все в порядке, Витя, — сказал Стас, возвращаясь за стол. — Подними этого хмыря и усади.
Виктор с трудом поднял Попова, усадил на стул. А, увидев, у того на скуле вмятины от костяшек Стаса, с удовлетворением заметил, что удар спецназа ни с чем не перепутаешь. Женя явно находился в состоянии нокдауна и водил по кабинету замутненным взглядом.