Люди Греческой Церкви. Истории. Судьбы. Традиции
Шрифт:
Так вот, я убежден, что в Православной Церкви решающую роль играет свобода. С момента, как Бог ввел человека в рай, Он наделил того свободой делать то, что ему угодно. И даже когда Он запретил вкушать плод с Древа познания добра и зла, свобода оставалась. Человек мог съесть плод, если хотел этого, если эгоизм побуждал его к тому, что в конце концов и произошло.
Итак, свобода играет очень большую роль в Церкви, и, к счастью, дома я рос в свободе, несмотря на то, что мой отец священник. Принято считать, что семьи священнослужителей очень строгие, как, возможно, и было когда-то. Но мы выросли в свободе, благодаря чему я безо всякого принуждения полюбил Христа и самостоятельно шаг за шагом вступил в полноценную духовную жизнь Церкви: с исповедью и постом. Постепенно я и Церковь так полюбил, что захотел посвятить
– У вас был духовный наставник?
Георгий Манолис
– Моим первым духовником был один женатый священнослужитель, думаю, он был настоящим старцем. Я познакомился с ним еще в детстве, но из-за того, что он жил далеко, мы редко общались. Настоящая нужда в исповеди и в духовнике у меня появилась уже в период учебы на богословском факультете. Я спросил у однокурсников: «Вы знаете какого-нибудь духовника, чтобы я смог к нему ходить на исповедь?» И они мне посоветовали одного женатого священника.
Вот только тогда, исповедуясь у него, я осознал, что такое Таинство Исповеди, хотя и до этого исповедовался. Мы, дети священников, иногда очень зажаты, мы думаем о том, что о нас скажут люди. Ведь даже у тех, кто плохо относится к Церкви, есть мнение, что ребенок священника должен быть образцом нравственности, должен подавать пример окружающим. Поэтому мы не хотим выставлять себя напоказ, чтобы не стать соблазном для кого-то.
Но на той исповеди я действительно почувствовал смирение и впервые плакал, говорил вещи, о которых, к сожалению, не сообщал своему первому духовнику, которые скрывал из-за того, что дети священников всегда должны быть более нравственными, более серьезными, более сдержанными, чем их сверстники.
Вообще, в Греции у верующих большие трудности с исповедью. На нас сильно повлиял западный стиль жизни, и мы отошли от исконной православной духовности. У большинства греков отношения с Церковью поверхностные, на уровне бытовых традиций. Люди празднуют Рождество, Пасху, 15 августа – Успение Богородицы, может, какой-нибудь праздник в родной деревне. Но это происходит чисто по-светски: с гуляниями, танцами, едой, напитками и тому подобным. А что касается исповеди, то все мы гордецы, не хотим смиряться. Аргумент против исповеди обычно такой: «Зачем мне идти к священнику? Я могу принести покаяние Богу, перед Его иконой». Но какой в этом смысл? Когда мы совершали грех, Бог нас видел, и Ему не нужно об этом рассказывать. Важно и то, что икона ничего нам не может ответить. Так что в целом у нас нет постоянных отношений с духовниками, за исключением тех людей, которые ежедневно пребывают в духовной борьбе.
– В Греции ведь не каждый священник может принимать исповедь?
– Да. Наша Церковь считает, что быть духовником и принимать исповедь священник может только после того, как приобретет соответствующий опыт и знания. Одного диплома богословского факультета недостаточно. Нужно подвергнуть себя испытаниям, провести много времени в покаянии и молитве – и только после этого принимать исповедь. Это очень важное таинство, поскольку духовник имеет власть «вязать и решить» грехи. На исповеди выясняется, каковы поступки или мысли человека, может ли он приступать к Чаше Христовой. Поэтому архиереи предпочитают, чтобы священники становились духовниками по прошествии какого-то времени. Но есть священники, которые сами не желают принимать духовное отцовство. Например, мой отец стал духовником только через двадцать пять лет священства. Сколько раз ему ни предлагали архиереи стать духовником, он отказывался, поскольку считал, что духовное отцовство – это очень серьезно, и не был уверен, что справится.
О
– Как бы вы с точки зрения мирянина охарактеризовали место Церкви в жизни современных греков?
– По правде говоря, у многих современных греков есть какой-то страх перед Церковью, люди как будто стыдятся выражать публично свое отношение к Богу. К сожалению, на нас сильно влияет мирской образ жизни, пример Запада. Я думаю, что греческий народ верит в Бога, он не забыл Его, но боится проявлять свою веру, потому что всегда найдется кто-то, кто начнет подсмеиваться, говорить, что все это устарело, что это пройденный этап…
Для меня, например, хорошей школой веры была армия. Я помню, как однажды я при всех перекрестился. Никто вокруг меня этого не делал.
Но потом я заметил, что и другие молодые люди, глядя на меня, стали креститься. Потом мне доверительно говорили: «Знаешь, я тоже хожу по воскресеньям в церковь», или: «И я в детстве помогал священнику на службах», или: «Надо организовать богослужение в армии». То есть они увидели человека, который не побоялся выразить свою веру, и он повел их за собой.
Доводилось вам когда-нибудь ездить в греческом общественном транспорте? Заметьте, если автобус проезжает мимо храма и кто-нибудь перекрестится, то за ним начинают креститься и все остальные. То есть люди ждут, чтобы кто-нибудь подал пример.
– Однажды я так пошутил. Перекрестился в автобусе, хотя мимо церкви мы не проезжали. Вслед за мной и все остальные начали креститься, а потом – искать глазами церковь, но ее не было…
– Да, это происходит почти что бессознательно. Греки пока этого не утратили. Один епископ сказал, что если мы возьмем зубочистку и почистим зубы грека, то из них выскочат крошки от просфор… Церковь в нашей стране всегда была тесно слита с жизнью людей, государство и Церковь всегда составляли единое целое. За то, что сегодня мы сохраняем наш эллинизм и нашу православную веру, мы обязаны Церкви. В трудные времена Бог помогал нам. Правда, из-за этого мы часто как бы «приватизируем» Бога, называем
Его Богом Греции. Господь нам помогал во времена Византии: можно вспомнить Акафист Богородице, Которая спасла осажденный Константинополь [47] . Во времена турецкого господства именно Православная Церковь сохранила греческое народное самосознание, и туркам, несмотря на их ожесточенные попытки исламизации греков, не удалось совершить задуманное. Мы сохранили веру после четырехсот лет преследований и насилия. А ведь это было очень непросто. Я думаю, вы, прошедшие через коммунистический режим, понимаете, что значит хранить веру под угрозой быть за нее уничтоженными. Наша церковность отражается даже в фамилиях: Папандреу, Пападакис, Пападопулос, Папаниколас, Протопсалтис, Папас [48] . Эти фамилии очень распространены, и они указывают на связь с Церковью, с духовенством, следовательно, многие греки имеют прямую связь с Церковью.
47
Имеется в виду Акафист Богородице («Взбранной Воеводе победительная…»), составленный в начале VII века в память избавления Константинополя от нашествия персов. Акафист поется в храме в субботу пятой седмицы Великого поста.
48
См. сноску 21.
В 1821 году, во время восстания против турок, греки провозглашали: «За святую веру во Христа и освобождение Родины!» Вместе с восставшими были и священники. В то время на первое место люди ставили веру. Мы боремся за нашу веру, говорили они, чтобы свободно и без страха поклоняться нашему Господу, а затем уже – за свободу страны. Наши предки действовали абсолютно противоположным образом, чем мы – современные люди. В первую очередь они желали свободы духовной, а уж затем – свободы физической, политической и так далее. Мы же хотим хорошей материальной жизни, а духовно мы какие-то затуманенные, дезориентированные… И в результате у нас сейчас усиливается влияние псевдорелигиозных организаций, индуизма, буддизма, медитации, рэйки и тому подобного.