Люди и боги
Шрифт:
— Вас что, не кормят?!
— Раз в два дня, ваше величество, — промямлил Зуб с набитым ртом. — Мы-то мужики, а остальные тут — дворяне. Тюремщики говорят: «Благородным — побольше, а вы и так обойдетесь».
— Произвол, — процедила Мира. — Я исправлю.
— Только на вас уповаем, владычица наша!..
Пока они жевали, Мира листала рапорт. Он был подписан лордом Грейсендом, прим-вассалом герцога Лабелина. После встречи с Подснежниками Мира взяла с Грейсенда клятву, что ни один крестьянин, сложивший оружие, не подвергнется репрессиям. Теперь Грейсенд сообщал:
«Довожу до ведома вашего величества,
Также я обязан сообщить, что не каждый крестьянин проявил желание вернуться к честному труду. Веселая жизнь и легкая добыча во время похода затуманили разумы многих мужиков. Вместо того, чтобы усердно взяться за земледелие, как завещала Праматерь Людмила, часть крестьян образовала вооруженные отряды и занялась разбойным промыслом. Салем из Саммерсвита осудил их действия и призвал опомниться, что не помешало им продолжить грабеж. Число этих заблудших душ колеблется от пяти до семи тысяч. В виду столь значительного количества, они представляют большую опасность для добрых людей. Бандитским набегам уже подверглись десять деревень и два города, среди которых и столь крупный, как Лейксити. Мы, лорды Южного Пути, будем вынуждены начать карательный поход. Прошу ваше величество признать необходимость такого похода и не считать его нарушением моей перед вами клятвы.»
Когда узники покончили с лепешками и взялись за вино, Мира передала им бумагу. Рука Додж оказался безграмотен, Зуб зачитал ему вслух. Сержант прокомментировал:
— Мда уж… Беда, когда войско без головы. Солдат без офицера — хуже свиньи с рогами.
Тогда Мира взяла другую бумагу — отчет дознавателей.
— Здесь сказано, судари, что вы двое — отнюдь не те невинные овечки, какими хотите казаться. Вы присвоили выдуманные чины народного генерала и народного майора, и называли себя главными военачальниками Подснежников, а Салема из Саммерсвита именовали — цитирую — «пустым лаптем, никудышним вождем, дремучим холопом».
Они переглянулись.
— Так это, — выдавил Зуб, — нас же того… Когда ногу зажмут в колодки — знаете, как больно! Тут что угодно скажешь, лишь бы отцепились!
— А мне все ребра сосчитали, ваше величество, и на брюхо угли бросили! Могу ожоги показать!
— Нет, увольте. Стало быть, вы утверждаете, что отчет дознавателей — клевета, и не содержит ни слова правды?
— Нет, ваше величество! То бишь, да, ваше величество, вы правы, все тут — брехня! Под пытками-то всякое скажешь… А вот сейчас, без пыток, мы вам — чистую правду! Не было ничего!
— И вы не называли себя генералом и майором, не были вождями бунтарей, не пользовались влиянием в их рядах?
— Никак нет! Ничего подобного, Праотцами клянемся!
— Жаль.
Мира покачала головой и свернула в трубку обе бумаги. Как бы невзначай обронила третью — грамоту о помиловании. Дала Зубу достаточно времени, чтобы различить текст, затем свернула и ее.
— Очень жаль, судари. Я искала тех, кто обладает влиянием на Подснежников и сумеет мне помочь. Но если это не вы, то простите за беспокойство.
Толкнув Доджа под ребро, Зуб шепнул:
— Помилование.
— Где?
— Да
— Ваше величество желает нас помиловать? — Сержант схватился, опрокинув стул, и тут же получил по шее от гвардейца. — Спасительница наша! Век будем славить, Праотцов молить за вас!..
— Я хотела помиловать тех, кто мне поможет. Но вы неспособны…
— Дык, ваше величество, какая помощь требуется? Вы только прикажите!
— От пяти до семи тысяч Подснежников желают зарабатывать на жизнь мечом, а не сохой. Мне же, по совпадению, как раз требуются воины. Я искала того, кто убедит Подснежников сменить разбой на честную службу в императорском войске. Но вы, похоже, не сумеете…
Они еще раз переглянулись — и зачастили хором:
— Мы сумеем, ваше величество, еще как! Вы говорите, нет влияния? Дык, есть же оно! Мы ж обучали этих козлов безрогих! Мы этим олухам копья в руки вложили, мы им все показали — как строем ходить, как стоять, как колоть! Что ж вы говорите, будто не уважают? Кого еще им уважать, если не нас?!
— Стало быть, — Мира подняла бровь, — вы беретесь выполнить мое поручение?
— Еще как, ваше величество!.. Праотцами клянемся! Глорией-заступницей!
Она развернула перед ними грамоту о помиловании. Имперская печать багровела сургучом.
— Как видите, сюда пока не вписаны ваши имена. Отправляйтесь в Южный Путь и через месяц приведите мне армию. Получите заполненную грамоту, а также приз: по одной глории за каждого бойца, умеющего стоять в строю и орудовать копьем.
— По глории… — Зуб поперхнулся, — …за каждого?
— Да. Это много. Сами солдаты получат амуницию, продовольствие и жалование по расценкам наемных бригад.
— Ваше величество… Ваше величество!..
Узники потеряли дар речи. Минерва обратилась к лазурным:
— Отмойте их, оденьте и снабдите деньгами на проезд до Лабелина.
Перед тем, как покинуть комнату, она сказала Зубу с Доджем:
— Я не знаю, стоит ли акцентировать внимание. Кажется, вы — люди понятливые, но на всякий случай… Если обманете, я вас зарою живьем.
На Воздушном мосту царила блаженная ночная прохлада. Мира сбавила шаг, любуясь искристым Ханаем, светлыми хлопьями парусов, разноцветьем огней на Дворцовом острове. Теперь она была довольна собою. Нет шаванов и путевских рыцарей — ладно, обойдемся без них. Банкир Конто приведет наемных солдат, Рука Додж — Подснежников, Уитмор — еще одну роту лазурных. Майор Бэкфилд сошьет армию из лоскутов, ведь у него уже имеется опыт. Кроме того, Бэкфилд раньше командовал искровой ротой. Выведем ее из состава корпуса Смайла и отдадим обратно Бэкфилду, она станет ядром новой армии. Да, лоскуты, да, мужики и бандиты, да, не ровня даже греям, тем более — кайрам. Но это — начало. Я нашла их всего за один день. А завтра…
— Дорогу ее величеству! — крикнул командир ее эскорта, поскольку впереди на мосту возник затор.
— Каррр! Каррр! — Донеслось из компании, преграждавшей дорогу. — Ваше величество, мне бы пощебетать с вами!
— Ворон?..
— Карр-каррр! Позвольте подойти!
— Только вы один, агенты пусть разойдутся.
— Согласен!
Мира отдала приказ, и гвардейцы позволили Марку приблизиться.
Он выглядел так же щегольски, как при давнишней первой встрече: черный камзол, белая рубаха с кружевами, лакированные башмаки, шейный платок. Марк отвесил поклон, широко улыбаясь.