Люди мы резкие (повести)
Шрифт:
– Само собой. – Цыпленок разочарованно вздохнул. – Куда сейчас двинем? В клуб к Мари?
– Нет, рули до моей хаты. Нынче треба отдохнуть на всю катушку – завтра в семь утра вставать. Решил, знаешь ли, кардинально изменить свой вредный образ жизни, занявшись благородным и сильно полезным физическим трудом.
Цыпа скосил на меня удивленно-недоверчивый взгляд, но промолчал, решив, по ходу, что я просто шуткую.
Еле-еле выбрался из теплых объятий бога сна Морфея благодаря надрывно-визгливым стараниям будильника, который я благоразумно завел накануне на семь утра.
Встал, ясно, не с головой, а с чугунным ядром на плечах. Пятиминутный освежающий
Сел завтракать, не имея даже слабых проблесков аппетита, насильно заставив себя проглотить яичницу с ветчиной и две чашки крепчайшего черного кофе. Уму непостижимо – основное взрослое население нашей страны ежедневно по утрам отправляется на работу, не чувствуя при этом ни малейшего дискомфорта. На такой великий подвиг я явно не способен, в натуре.
Разительно отличается утренний город от вечернего – морды у людей в подавляющем большинстве хмуроозабоченные и поэтому малопривлекательные. Оно и понятно, впрочем: почти на всех предприятиях хроническая задержка зарплаты. Непонятно другое: почему все дисциплинированно продолжают ходить на работу, как какие-то роботы? Кретински зациклились на условных рефлексах, видать. Привычка – вторая натура то бишь.
Мысленно искренне посочувствовав бедному обманутому пролетариату Урала и всей России, я бодренько втиснулся в переполненный трамвай. Цыпу нынче не вызывал, и приходилось добираться до "Кардинала" демократичным общественным транспортом. Зато в полной мере ощутил единение с родными согражданами – не только моральное, но и физическое. За краткое время поездки мне успели изрядно отдавить ноги и помять бока. Но внешне никакого раздражения я интеллигентно не выказал, успокоив себя народной пословицей, правда не слишком-то отвечающей данной конкретной ситуации: в тесноте, да не в обиде.
Главные "парадные" двери в мебельный салон-магазин были еще заперты, и мне в поисках служебного входа пришлось обойти здание с тыла. Со двора то бишь.
Мои расчеты оказались верны – служебный вход находился в углу лестничной площадки первого этажа второго цодъезда.
Пройдя узким кривым коридорчиком, я оказался в выставочном зале салона-магазина. Худосочная старушка-уборщица наводила последний марафет, старательно елозя тряпкой по полу, а двое жизнерадостных парней-продавцов, уединившись за конторкой, то и дело громко ржали, должно быть рассказывая друг другу о своих недавних молодецких подвигах. Любовно-сексуальных ночных похождениях то бишь. Одно слово – жеребцы, которыми рулит не голова, а "головка". Впрочем, меня это совершенно не касается. В данное место меня привел не обывательский интерес к уровню падения современной молодежной морали, а совсем иная "головная боль". Кстати, я лелеял устойчиво-твердую надежду, что очень скоро моя здешняя проблемка благополучно станет уже чужой головной болью, даже и в прямом смысле – при попадании в затылок пули, например.
Решив проявить должное чинопочитание, я тут же направился в закуток директрисы, чтоб отметиться.
В крохотном кабинетике на этот раз находились двое. Зинаида Власовна была в обществе расфуфыренного фраера средних лет. Его белая манишка с галстуком "бабочка", голубая "тройка" из натуральной шерсти и гладко выбритое лицо, распространявшее запах дорогого импортного лосьона, сразу вызвали у меня чувство неприязни. Конечно, за своей внешностью любой уважающий себя мужчина обязан внимательно следить (ведь еще Александр Сергеевич Пушкин заметил, что можно
– Познакомьтесь, мальчики, – проворковала директриса, входя в роль радушной хозяйки. – Владислав Петрович, наш старший продавец и по совместительству бухгалтер, а это – Женя, наш новый грузчик.
Мы торжественно пожали друг другу руки. Я даже изобразил на лице искреннюю благодарность – демократия демократией, мол, но я ведь отлично понимаю, что начальник и внештатный грузчик далеко не ровня.
– Бич? – усмехнулся старший продавец, весело поблескивая на меня темно-синими глазами.
– В смысле? – Признаться, я чуть было не оскорбился, но вовремя удержал свой правый кулак, затолкав его от греха поглубже в карман.
– Бывший интеллигентный человек? – расшифровал Владислав Петрович, демонстрируя присутствующим белозубую улыбку, полную самодовольного превосходства.
– Истинный интеллигент на всю жизнь остается интеллигентом, несмотря ни на что! Это как выжженное тавро или татуировка – раз есть, то уж навсегда. До самой могилы то бишь, – мягко разъяснил я этому хлыщу и поспешно закурил, чтоб скрыть сильнейшее раздражение. – А что вынужден подрабатывать столь малопрестижным физическим трудом, так в этом виноват экономический кризис, и больше ничего. На ниве литературы нынче не прокормишься. А явно и нагло халтурить – писать левой ногой через правое плечо по пять-шесть книг в год мне западло из-за уважения к читательской аудитории.
– Так вы писатель? – вылупил на меня недоверчивые глаза мебельный торгаш. – В каком жанре работаете? Не дадите что-нибудь свое почитать?
– Нет. Саморекламой не занимаюсь принципиально! – отрезал я, слегка даже развеселившись в душе. – Впрочем, там видно будет. Все зависит от качества наших дальнейших отношений, Владислав Петрович.
– Отношения будут самые что ни на есть замечательные! – уверенно заявил бухгалтер, поменяв выражение лица с насмешливо-снисходительного на доброжелательное. – В доказательство этого приглашаю вас, Женя, сегодня после работы ко мне на день рождения. Сороковник незаметно набежал! Круглая дата!
"Сам ты круглый!" – очень хотелось мне сказать, но я интеллигентно сдержался и озвучил совсем другое:
– Почту за честь, Владислав Петрович, нынешний вечер у меня как раз свободен. Но что делать с подарком? Неприлично как-то на такое торжество пустым являться.
– Пустяки, Женя, не берите в голову, пожалуйста. Одно присутствие за столом профессионального литератора – уже подарок мне неоценимый. Я ведь, между прочим, тоже не чужд высоким материям искусства. Стихи, знаете ли, пописываю на досуге. Даже издать их собираюсь. За свой счет, разумеется.
– Задымлять атмосферу, мальчики, ступайте в курительную комнату, поспешно предложила Зинаида Власовна, заметив, что Владислав Петрович вынул из кармана красную пачку "Мальборо".
Как выяснилось, "курительной" комнатой оказался обычный мужской туалет рядом с подсобками. Наслаждаться благородным болгарским табаком вкупе с сопутствующими специфическими "ароматами" мне не улыбалось, и я быстренько оттуда ретировался, сославшись на то, что хочу поподробней осмотреть поле грядущей трудовой деятельности. Торговый зал то бишь. Впрочем, это была лишь отговорка для главбуха – любоваться мебельными итальянскими изысками я вовсе не собирался.