Люди в красном. Божественные двигатели

Скальци Джон

— Правда, что высадки сейчас оборачиваются большим количеством смертей, — сказал Дженкинс. — Но это не потому, что сами задания по сути более рискованные. — Он вызвал еще несколько изображений кораблей. — Вот несколько боевых и разведывательных звездолетов, — сказал он. — Они регулярно участвуют в заданиях с высокой степенью риска. Вот их средний уровень потерь, — над изображениями взвились кривые. — Видите, уровень смертности выше, чем в среднем по Вэ-Эс. Но… — Дженкинс выцепил «Бесстрашный», — но он все равно значительно

меньше, чем по «Бесстрашному», чьи задания в целом классифицируются как гораздо менее рискованные.

— Так почему люди продолжают погибать? — спросил Даль.

— Задания сами по себе в целом не рискованные, — ответил Дженкинс. — Просто каждый раз что-то идет наперекосяк.

— Значит, дело в компетентности, — сказал Даль.

Дженкинс подбросил вверх изображение со списком офицеров и глав отделов «Бесстрашного», а также их разнообразных наград и поощрений:

— Это флагман Вэ-ЭС, — сказал он. — Если ты некомпетентен, ты на него не попадешь.

— Тогда это все невезение, — сказал Финн. — У «Бесстрашного» самая ужасная карма во вселенной.

— Про карму, может, и правда, — согласился Дженкинс. — А вот удача или неудача, я думаю, тут ни при чем.

Даль моргнул и вспомнил, как произнес то же самое, втащив Керенского в шаттл.

— Что-то с офицерами, — сказал он.

— С пятью из них — да, — кивнул Дженкинс. — Абернати, К'инг, Керенский, Уэст и Хартнелл. С точки зрения статистики с ними творится что-то совершенно аномальное. Когда они участвуют в высадке, шанс, что во время задания случится критический отказ, возрастает. Если в высадке участвуют двое или больше из них, шансы возрастают в геометрической прогрессии. Если на задание отправляются трое или больше, практически со стопроцентной вероятностью кто-то погибнет.

— Но только не один из них, — сказал Хансон.

— Верно, — согласился Дженкинс. — Конечно, Керенский регулярно оказывается при смерти. И даже остальным четверым время от времени достается. Но гибель? Это не для них. Никогда ни для кого из них.

— И все это ненормально, — подытожил Даль.

— Конечно, нет! — воскликнул Дженкинс. Он подбросил вверх изображения пяти офицеров с графиками за ними. — Каждый из них пережил больше несчастных случаев, чем любой другой офицер на таком же посту. И это считая весь флот, и даже всю историю существования флота, до самого основания Вэ-Эс двести лет назад. Приходится вернуться к кораблям, которые плавали по воде, чтобы найти сходный уровень смертности. Но даже тогда офицеры не были бессмертны. Капитаны и старшие офицеры все время гибли.

— Все цинга и чума, наверно, — предположил Хестер.

— Да тут не просто цинга, — сказал Дженкинс. — Сегодня офицеры тоже помирают, знаешь ли. Высокое звание уменьшает риск, но не сводит на нет. С точки зрения статистики эти пятеро должны были бы быть мертвы два или три раза. Ну, может один или двое пережили бы все эти передряги, в которые они вечно попадают. Но все пять?

Да шанс на то, что в кого-нибудь из них попадет молния — и то выше!

— Которую, кстати, они бы тоже пережили, — сказал Финн.

— В отличие от оказавшихся рядом, — добавила Дюваль.

— Во, теперь до вас доходит, — сказал Дженкинс.

— Итак, ты говоришь, что все это просто невозможно, — произнес Даль.

Дженкинс покачал головой:

— Не бывает невозможного. Но бывает чертовски маловероятное.

— Насколько маловероятное? — уточнил Даль.

— За все мое исследование мне удалось найти только один корабль с похожей статистикой касательно высадок. — Он опять порылся в картинках и подбросил одну вверх. Все уставились на нее.

Дюваль наморщила лоб:

— Что-то я не узнаю корабль, — сказала она. — А я думала, что все виды звездолетов знаю… Он вообще Вэ-Эсовский?

— Не совсем, — сказал Дженкинс. — Он принадлежит Объединенной Федерации Планет.

Дюваль моргнула и перевела взгляд на Дженкинса:

— Это еще кто?

— Их не существует, — сказал Дженкинс и показал на корабль. — И его тоже. Это звездолет «Энтерпрайз». Он вымышленный. Из научно-фантастического сериала. И мы тоже.

— Ладно, — через мгновение заявил Финн. — Не знаю, кто как, а я готов официально признать этого парня совсем нахрен съехавшим.

Дженкинс посмотрел на Даля:

— Я предупреждал, что это прозвучит безумно. — Он показал на дисплей. — Но вот цифры.

— Цифры показывают, что с кораблем творится какая-то хрень, — сказал Финн. — А не то, что мы звезды в каком-то гребаном шоу!

— А я никогда не утверждал, что вы звезды, — сказал Дженкинс и указал на плавающие в воздухе изображения Абернати, К'инга, Керенского, Уэста и Хартнелла. — Они — звезды. А вы — массовка.

— Великолепно, — заявил Финн и встал. — Огромнейшее спасибо за трату моего времени. Всё, я пошёл спать.

— Подожди, — сказал Даль.

— Подождать? Энди, ты серьезно? — спросил Финн. — Я знаю, тебя немножко переклинило, но это все в рамках, а бывает еще и за рамками, а наш волосатый друг уже за них так далеко зашел, что отсюда и не видно.

— Ты знаешь, что я ненавижу соглашаться с Финном, — добавил Хестер. — Но я с ним согласен. Это неправильно. Даже нельзя сказать, где именно тут ошибка.

Даль перевел взгляд на Дюваль.

— Голосую за то, что он псих, — сказала она. — Прости, Энди.

— Джимми? — Даль посмотрел на Хансона.

— Нет, он, несомненно, псих, — сказал Хансон. — Но он считает, что говорит правду.

— Конечно, считает! — воскликнул Финн. — Именно поэтому он и псих!

— Я не это имел в виду, — сказал Хансон. — Когда ты псих, твои рассуждения основываются на твоей внутренней логике, которая не имеет смысла вне твоей головы. — Он показал на Дженкинса. — А его рассуждения звучат вполне разумно.

— Кроме того куска, где мы все вымышленные, — фыркнул Финн.