Люди в красном. Божественные двигатели
Шрифт:
Через три часа и тридцать минут Даль постучал в дверь личной каюты лейтенанта Керенского. За Далем переминались Хестер и Хансон с упаковочным контейнером и грузовой тележкой на буксире.
Дверь каюты скользнула вбок, отворяясь, и появилась Дюваль.
— Бога ради, давайте внутрь, — прошипела она.
Даль заглянул в каюту:
— Мы все туда не влезем.
— Тогда только ты, — сказала она. — И ящик сюда давай. — Она бросила взгляд на Хестера с Хансоном. — А вы двое попытайтесь сделать вид, будто не заняты
— Круто, — проворчал Хестер. Даль впихнул контейнер в каюту, втиснулся за ним и закрыл за собой дверь.
Внутри был лейтенант Керенский, без сознания и без штанов.
— А ты не могла бы надеть на него штаны обратно? — спросил Даль.
— Энди, в следующий раз, как тебе самому захочется отравить кого-нибудь, кого ты трахаешь, можешь сделать это так, как тебе будет угодно, — огрызнулась Дюваль. — И, кстати, в качестве ответной меры мне следует тебе напомнить, что это одолжение уровня «ты должен мне трах».
— Какая ирония. Учитывая обстоятельства, — Даль кивнул на Керенского.
— Очень смешно.
— Как долго он без сознания? — спросил Даль.
— Пяти минут не прошло, — ответила Дюваль. — Поверить не могу. Я пыталась заставить его сначала со мной выпить — я подбросила пилюльку ему в стакан — но он просто не отставал. Я бы тебе сказала, что мне пришлось сделать, чтоб заставить его выпить, но, думается, ты вряд ли захочешь обо мне такое знать.
— Я пытаюсь представить, что ты можешь хотя бы иметь в виду, и, должен тебе сказать, воображение пасует, — ответил Даль.
— Оно и к лучшему, — сказала Дюваль. — Короче, он в отключке. И, если по мне можно судить о том, насколько эффективны эти таблеточки, как минимум несколько часов он проваляется.
— Отлично, — ответил Даль. — Давайте за дело.
Дюваль кивнула и стянула с койки Керенского одеяло и простыни, застелив ими дно контейнера.
— Воздуха ему хватит? — спросила она.
— Ящик не герметичный, — ответил Даль. — Но, может, все-таки стоит надеть на него штаны?
— Рано еще, — сказала Дюваль.
— Что-то я не понимаю, куда ты клонишь.
— Заткнись и давай засунем его в эту штуку.
Через пять минут Даль и Дюваль утрамбовали Керенского в упаковочный контейнер. Дюваль взяла штаны и куртку Керенского и запихала их в вещмешок.
— А телефон его где? — спросил Даль. Дюваль сгребла телефон со стола и кинула его Далю, который включил передачу текстовых сообщений, набрал пару слов и отправил их.
— Ну вот, — сказал он. — Керенский только что послал сообщение, что он в отгуле по болезни и пропустит свою следующую смену. Это нам даст по крайней мере 12 часов, пока его не хватятся.
— Бедолага, — сказала Дюваль, глядя на контейнер. — Мне и правда стыдно. Он, конечно, самовлюбленный тупица, но так-то парень неплохой. И в койке себя ведет прилично.
— Ничего не желаю про это
— Ханжа, — сказала Дюваль.
— Ну, ты потом извинишься, — сказал Даль и открыл дверь, за которой стоял Хестер.
— Я уж думал, вы там в шашки режетесь, — сказал он.
— Вот только ты не начинай, — сказала Дюваль. — Давайте его на тележку.
Через несколько минут, вчетвером и со своим бессознательным грузом, они были на пороге дока.
— Подготовьте шаттл, — сказал Даль Хестеру и повернулся к Хансону и Дюваль. — И погрузите груз в шаттл. Как можно аккуратней, пожалуйста.
— Смотрите-ка, кто у нас теперь главный! — заявила Дюваль.
— Давай ты сейчас хотя бы просто притворишься, что и правда уважаешь мой авторитет, — сказал Даль.
— А ты куда собрался? — спросил Хансон.
— Еще кое-куда надо заглянуть, — ответил Даль. — Нужно кое-что забрать.
Хансон кивнул и покатил тележку к шаттлам. Дюваль и Хестер последовали за ним. Даль шел прогулочным шагом, пока не обнаружил тихий грузовой тоннель и тихонько не открыл в него дверь.
За дверью стоял Дженкинс.
— Знаешь, это жутковато, — сказал Даль.
— Я пытаюсь сэкономить твое время, — ответил Дженкинс и протянул ему дипломат. — Осталось от той высадки Абернати, К'инга и Хартнелла, — пояснил он. — Телефоны и деньги. Телефоны будут работать с коммуникационными и информационными сетями того времени. Они находились в зачаточном состоянии и были очень медленные, имейте терпение. Деньги — физические деньги, их еще тогда использовали.
— А там смогут понять, что они не настоящие? — спросил Даль.
— В прошлый раз не смогли.
— А сколько тут?
— Примерно девяносто три тысячи долларов.
— Это много?
— Продержаться шесть дней хватит, — сказал Дженкинс. Даль взял чемоданчик и развернулся уходить.
— Еще одно, — сказал Дженкинс и протянул ему маленькую коробочку.
Даль взял ее.
— Ты правда хочешь, чтоб я это сделал? — спросил он.
— Я не лечу с вами, — сказал Дженкинс. — Так что тебе придется сделать это для меня.
— Мне может не хватить времени, — сказал Даль.
— Я знаю, — сказал Дженкинс. — Но если время будет.
— И она не сохранится надолго, — сказал Даль. — Ты же знаешь.
— Долго и не надо, — ответил Дженкинс. — Главное, чтоб хватило.
— Хорошо, — сказал Даль.
— Спасибо, — сказал Дженкинс. — А теперь, я думаю, тебе лучше как можно быстрее убраться с корабля. Послать сообщение от Керенского было умно, но стоит искушать судьбу больше, чем следует. Вы и так ее достаточно искушаете.
— Вы не можете так со мной поступать! — сдавленным голосом произнес Керенский из контейнера. Он проснулся пять минут назад, проспав больше десяти часов. С тех пор Хестер его дразнил.