Люди Волка
Шрифт:
Она, дрожа, набрала в легкие побольше воздуха и поглядела на грибы.
— Когда же это было в последний раз? Да, в день, когда Бегущий-в-Свете позвал меня из тумана. Вы помните этот день, а?
Мешочек с грибами темнел в красноватом сете.
— Мы с вами сцепились, как медведи. — Она тяжело вздохнула; страх пробирал ее до печенок. — Вы чуть не убили меня, — еле слышно произнесла она. — Помните?
Оторвав взгляд от грибов, она поворошила огонь. Какое-то чутье подсказало ей, что Обрубленная Ветвь спустилась к заводи. Опять
— Сосредоточься! — приказала она себе. — Она не будет тебя отвлекать. Она пообещала…
Цапля услышала поблизости какие-то шепотки и повернулась к грибам. Они звали ее, нежно, как любовники.
— Я иду, — прошептала она. Слезы хлынули у нее из глаз.
Трясущимися руками она потянулась к ивовым черенкам. Запев старинную песню, старуха швырнула первую горсть черенков в огонь. Они жарко вспыхнули, красноватый зловонный дым поднялся к закопченным сводам пещеры.
Уронив лицо в ладони, Цапля боролась со сковывающим ее ужасом.
А грибы шептались, и гулкое эхо разносило их загадочные голоса среди холодных каменных стен.
38
Ночь опустилась на мир, и сверкающие огни — спутники войны Детей-Чудищ — озарили небо. Оранжевые, зеленые, красные, синие полосы сияли над землей. Народ остановился и стал лагерем. Дети плакали от голода, собаки лаяли, а мужчины и женщины распаковывали вещи и собирали щепки для костров.
— Где Кого-ток? — спросила Пляшущая Лиса, оглядевшись.
Поющий Волк распрямился, его острые глаза пробежали по лицам.
— Я ее что-то не вижу. Думаю, стоит вернуться назад и поглядеть… Может, она отстала.
— Я пойду… — вызвалась Пляшущая Лиса, оглянувшись.
— Одна? Это может быть…
— Не беспокойся, — слабо улыбнулась она. — Я прожила одна несколько оборотов Лунной Женщины. Я не пропаду. Да и потом, Кого-ток — это моя забота. Ты проследи за лагерем, а я уж ее найду.
Он недоверчиво поглядел на нее, но в конце концов кивнул.
Пляшущая Лиса взяла свои копья и пошла назад той же дорогой, по которой они пришли. Высокие сапоги людей оставили следы на снегу, лежавшем у подножия скал.
Сколько же времени прошло с тех пор, как она видела старуху? Час? А может, и все два? Слишком она увлеклась беседой с Зеленой Водой. Речь шла о Других.
Вечерело. На скалы ложились темные тени. Где-то ухнула сова. Три вороны пролетели в небе, шурша крыльями и громко каркая. Ночь опускалась на землю; все затихало.
— Кого-ток… — позвала она. Голос ее звучал в тишине как блеяние овечки.
Она ускорила шаг, не сводя глаз с тропы, шедшей между оледенелых валунов.
— Кого-ток…
— Здесь я, девочка моя… — донес до нее ветер.
Протиснувшись в щель между валунами, она наконец отыскала ее.
Кого-ток отдыхала на гладкой гранитной плите. Валуны, оставленные отступившим Ледником, лежали здесь так, что образовывали что-то вроде крыши, под которой можно было спрятаться
Кого-ток поглядела на нее. Она разжала губы, обнажив беззубые десны, покачала головой и криво улыбнулась. Опершись на руку, она приподнялась, и в ее слезящихся от старости глазах блеснул отсвет полярного сияния.
— Нашла меня, а?
— Ты потерялась иди нарочно отстала, чтобы…
— Не продолжай, девочка моя. Лиса склонилась над старухой и вцепилась в ее костлявое колено.
— Что?
— Время пришло, вот и весь разговор, — легко сказала Кого-ток, подняв голову и поглядев на Лису. — Я все время отстаю, задерживаю других. Вот я и нашла хорошее местечко — и села отдохнуть…
— Да что ты? Мы же стали лагерем. Ты можешь…
— Нет. — Старуха мягко похлопала Лису по руке, но та уже поняла, куда клонит Кого-ток. — Нет, деточка, не надо об этом. Я уж давно все знаю о том, как это случается. Я смерть загодя чую. Душа моя собирается в дорогу. — Она указала на немногие звезды, проглядывающие сквозь покрывшие небо радужные полосы. Лиса почувствовала в груди мучительную пустоту.
— Что же мне без тебя делать? — прошептала она. Кого-ток рассмеялась:
— Ох, ты далеко пойдешь, деточка. Я тобой горжусь. В тебе живет дух женщин былых дней. Ах, как ты тогда взяла Мышь за гордо — у меня на сердце потеплело! А помнишь, как ты метнула копье перед Обновлением? Подбила гуся прямо на лету! Немногим мужчинам такое под силу.
— Идем, ты уже отдохнула. Пойдем же! Лагерь Народа всего в одном броске копья отсюда, на холме. Мне надо бы получше следить за тобой. Если бы я…
— Нет уж, — хмыкнула Кого-ток. — Я двое суток ковыляла на этих вывернутых ногах, пока не улучила минутку, чтобы отойти в сторону. Да и Зеленая Вода рада была поговорить с тобой. Хорошая она женщина, эта Зеленая Вода.
— Но ты не можешь…
— Конечно могу! — Она отстранила от себя Пляшущую Лису. — Это дело добровольное. Погляди на меня. Шкуры шить я не могу. Ребенка на меня не оставишь: засыпаю. Все равно я не переживу этой Долгой Тьмы. Я знаю.
— Откуда ты знаешь?
— Да уж знаю. Так вот послушай, Лиса. Если уж мне все равно помирать, что лучше для Народа? Чтобы я болталась без дела и поедала запасы, вырывала еду изо ртов у маленьких детей? Ведь Долгая Тьма начинается. С едой будет туго.
— А если я тебе свою отдам?
Кого-ток ласково усмехнулась:
— Ты хорошая девочка, но я твоей еды не возьму.
— Почему?
— Я научила тебя всему, что знала из древних преданий: и как охотиться, и как собирать травы. Так заведено в Народе: все проходит. Мое время кончается, а ты живи, как я тебя научила, а состаришься — сама будешь учить других. Только это и важно. Пляшущая Лиса покачала головой: