Люси Салливан выходит замуж

Кейс Мариан

— Нет, я не могу… — испугался ответственный голос.

— Можешь, — подбодрил его бунтарский голос.

— А… А… как мне это сделать? — спросил ответственный голос, постепенно проникаясь боевым задором.

— Все равно как, главное — уйди. И помни: если ты поторопишься, то успеешь на любимый сериал.

А Чак все бубнил и бубнил:

— Сегодня я ехал на метро, и ты представляешь, Лиззи, в вагоне я был единственный белый…

Так. Хватит! С меня достаточно!

— Но я боюсь его, — выдвинул последний аргумент ответственный голос. — Что, если

он выследит меня, поймает и убьет? Он вполне способен на такое, согласись.

— Не волнуйся, — успокоил его бунтарский голос. — Он не знает, где ты живешь, и не знает номер твоего телефона, только номер почтового ящика. Давай! Иди же!

Испытывая головокружение от собственной смелости, я встала и взяла свое пальто и сумочку.

— Прошу прощения, — мило улыбнулась я, перебив речь Чака о том, что следует ввести более жесткие правила эмиграции и что только белым людям следует давать право голоса. — Мне надо в комнату для маленьких девочек.

— Ты берешь в туалет пальто? — удивился Чак.

— Да, — кивнула я.

— Ну ладно, бери.

Тупица!

И я ушла, стараясь справиться со слабостью в коленях. Мне было страшно и радостно.

По пути к выходу я увидела обслуживавшую нас официантку, и избыток адреналина толкнул меня на новое безрассудство.

— Извините, — сказала я, еле выговаривая слова от волнения. — Я сижу вон за тем столиком у окна. Джентльмен, пришедший со мной, просит принести бутылку вашего самого дорогого шампанского.

— Хорошо, — ответила она, и я пошла дальше, пообещав себе, что как только приду домой, то сразу позвоню в ресторан, чтобы убедиться, что никто из персонала не пострадал из-за моей выходки.

У женского туалета я задержалась лишь на долю секунды. Чувствуя себя как во сне, я вышла на улицу, и, только очутившись под дождем, я поверила, что на самом деле совершила это — я ушла!

Несмотря на то что был вечер пятницы, такси подъехало почти мгновенно очевидно, боги были благосклонны ко мне.

Мой первоначальный план состоял в том, что я немедленно отправлюсь домой, предоставив Чаку самому догадаться, что я не вернусь. Но это было бы уж очень некрасиво. Его полумертвое животное совсем остынет, пока он будет сидеть и ждать, ждать, ждать… (разумеется, если у этого отталкивающего типа достанет манер дождаться возвращения дамы) Тем не менее я решила не поступать так жестоко.

— Пожалуйста, Ладброук-Гроув, — сказала я таксисту, — но сначала не могли бы вы оказать мне одну услугу?

— Смотря какую, — с подозрением отнесся он к моей просьбе. Но что тут сделаешь — лондонские таксисты все таковы.

— Я только что попрощалась с моим другом, потому что он навсегда уезжает в другую страну. Он сидит возле того окна. Я подумала, что если мы проедем мимо него достаточно медленно, то он заметит меня и я смогу еще раз помахать ему рукой.

Таксист был явно тронут моей историей.

— Совсем как Фрэнк Синатра и Эва Гарднер. А я-то думал, что в мире не осталось романтики, — сказал он чуть ли не со слезами на глазах. — Нет проблем, дорогуша. Покажи

мне его.

— Вон тот… э-э… загорелый симпатичный мужчина, — указала я на Чака, который коротал время, разглядывая свое отражение в лезвии ножа.

Таксист подъехал к самому окну, и я опустила стекло.

— Я включу свет в салоне, дорогуша, чтобы ему было виднее, — пообещал водитель.

— Спасибо.

Чак поворачивал нож то так, то этак, пытаясь увидеть себя в разных ракурсах.

— Он себе, похоже, нравится, — заметил таксист.

— Очень.

Тем временем Чак стал терять терпение. Очевидно, я провела в туалете гораздо больше времени, чем обычно проводила Мэг, и он не одобрял этого.

— Может, посигналить, дорогуша? — предложил мой преданный таксист.

— Хорошая идея.

Он так и сделал, и это помогло. Чак выглянул на улицу, чтобы узнать, из-за чего такой шум, а я тут же высунулась из окна такси и энергично замахала рукой. Он улыбнулся, увидев знакомое лицо, и поднял руку, чтобы помахать мне в ответ.

Но потом непонимание стало медленно, дюйм за дюймом, наползать на его тупое лицо, и наконец до него дошло, что знакомая, сидящая в такси и машущая ему рукой на прощание, была той самой дамой, с которой он собирался провести вечер и перед пустым стулом которой как раз ставили заказанные ею креветки в чесночном соусе.

Чак морщил свой оранжевый лоб. Он ничего не понимал. Что-то не складывалось.

А когда все сложилось, когда он понял, что я не в комнате для маленьких девочек, а сбегаю от него на такси, на его лице появилась такая смесь гнева и изумления, которая тут же оправдала все мои мучения в этот вечер. Они были не напрасны: стоило потерпеть ради того, чтобы увидеть, как он, разъяренный, кинулся к окну, по пути роняя ножи в вилки на пол.

Я смеялась как никогда в жизни.

— Какого черта? — прочитала я по его губам.

— Пошел ты! — продекламировала я, активно артикулируя каждый звук, и, на тот случай, если он не понял, я вытянула в мокрую ночь обе руки, выставила по два пальца в форме буква «V» и секунд десять производила руками резкие короткие движения вверх и вниз. А он в бессильной ярости смотрел на меня через оконное стекло.

— Поехали, — скомандовала я.

Водитель нажал на газ, но я успела заметить, как к Чаку подошли два официанта: один с ведерком льда и белой салфеткой, а второй — с бутылкой шампанского.

Еще задолго до возвращения домой мне стало очень стыдно за то, как я обошлась с Чаком, и особенно за это шампанское. Он, конечно, злобный и неприятный человек, но это не значило, что я должна вести себя так же. Поэтому, едва войдя в квартиру, я бросилась к телефону и набрала номер ресторана.

— Алло, — смущенно сказала я. — Не могли бы вы мне помочь? Я сегодня была в вашем ресторане, но мне пришлось неожиданно уйти, а перед уходом я заказала бутылку шампанского для моего спутника. Но это был… э-э… сюрприз, и я не думаю, что он хочет платить за это. И еще я хотела сказать, что официантка ни в чем не виновата и…