Льются слова, утекая в песок...
Шрифт:
– Ты сама обвиняла меня в недостатке средств прежде, - спокойно промолвил Бейбарсов. Надо сказать, порой он действительно скучал за маленькой мастерской, в которой не было никого, кроме картин и его самого, о старом доме, из которого нельзя было выйти, когда шёл сильный снег, о дурацком пружинистом матрасе, на котором спалось куда удобнее, чем на проклятых пуховых перинах и всём прочем, что только приволакивали слуги.
Таня прикрыла глаза, словно собираясь что-то промолвить, но так и не ответила, решив, что это абсолютно нормально – промолчать в ответ. Рыжеволосой не хотелось думать о плохом, и она просто наслаждалась тем, что могла поиздеваться над
В конце концов, заманчиво улыбнувшись Бейбарсову и что-то шепнув ему на ухо, девушка поднялась на ноги и направилась к своему мужу уверенным шагом.
– Меня сегодня вечером не будет дома, - спокойно, не обращая внимания на чужие взгляды, промолвила тихо она. – И ночью тоже, я думаю.
Конечно, слухи бродили уже давно – Клоппа это сводило с ума. Прошло всего недели три его попыток получить проклятую расписку обратно, но при этом ни единого намёка о том, что дело закончится успехом, не было. Старик знал, что о его жене болтают всякие глупости, а весь светский мир шепчется о том, что она нашла утешение в руках молодого богача, который держал её мужа на денежном крючке.
Весь светский мир был уверен в одном: Гроттер не пропадёт, даже если с Клоппом что-то случится.
Он проводил Таню презрительным взглядом, то и дело порываясь что-то сказать вслед, но всё же сдержался, потому что его вновь отвлёк разговор с кем-то; всё это переставало уже быть забавным или интересным. Знакомый, чуть более молодой, если это вообще важно, говорил о том, что надо помнить о собственной гордости и о том, что на самом деле надо было сотворить ему, как уважающему себя человеку и мужу. Увы, но дуэль, даже для восстановления честного имени, ему не подходила – Клопп был уверен, что даже если Бейбарсов не умеет стрелять, то руки у него трясутся в десятки раз меньше, чему восьмидесятилетнего старика.
***
– Где ты была?! – теперь у Клоппа ещё сильнее дрожали руки. Его молодая – даже слишком, - жена выглядела чрезмерно счастливой, а в волосах её запутался лепесток розы, о котором, как считал старик, девушка даже и не догадывалась. – Где ты была, я тебя спрашиваю?! – он швырнул в Гроттер хрустальный кубок, который попался под руку, но старческих сил не хватило для того, чтобы сделать это с достаточной силой, и хрусталь развалился на мелкие кусочки прямо у ног девушки. Она посмотрела на мужа с некоторой долей отвращения, переступила через осколки и направилась к лестнице, выпутывая из рыжих прядей лепестки чёрных роз, так удачно припрятанные Бейбарсовым на самом видном месте – это оказалось очередной частью интриги.
– Я выполняю Ваши указания, - не поворачиваясь уже лицом к Клоппу, спокойно промолвила Татьяна. – Вы сами сказали мне поступать именно так, вот я и исполняю данное мною слово.
Девушка говорила до такой меры уравновешенно, что Клопп вновь швырнул какие-то бокалы, рассыпавшиеся с тихим звоном по полу. Таня оглянулась, наблюдая за ним, а после промолвила всё так же идеально тихим голосом:
– Нужные документы ждут тебя внизу.
– Это не давало права тебе изменять мне! – Клопп даже не заметил, что в обычно язвительно-уважительной манере речи Татьяны появилось проклятое “ты”, которое совершенно не вписывалось в стандартную картину их разговоров. Он сначала рванулся к тем документам, о которых думал больше всего, а после вновь оглянулся, внимательно посмотрел на свою жену и потянулся за огромным осколком стекла, который валялся у
– Помогите! – в доме всегда было полно слуг, и они слушались хозяйку намного больше. – Помогите! Он сошёл с ума!..
Топот ног ознаменовал наступление новой, искренне неприкосновенной доселе эпохи, которая поглотила весь мир и не позволяла никому даже пытаться дышать и двигаться с уверенностью дальше. Всё вокруг попросту воспылало и не пыталось возникнуть в мире вновь… И усталенные порядки попросту успели рухнуть.
Весь светский мир вскипел.
Новость о том, что старик Клопп сошёл с ума, потрясла каждого. Многие винили в этом обстоятельства, некоторые говорили о том, что, возможно, в такой ситуации виновата его молодая жена, но никто не брался ничего утверждать, потому что подобные факты совершенно никого не интересовали.
Все знали, что Клоппа едва-едва удержали, не позволяя ему убить молодую жену осколком стекла, знали, что он не соглашался на церковный брак, что считалось отчасти прогрешением…
Знали, что по сути Татьяна была не женой, а пленницей жуткого человека.
Слухи расползались с невероятной скоростью. Перечитывая утренние газеты с принятием решения о том, что брак был признан недействительным и сотворённым насильно, о том, что Зигмунда навсегда заключили в психбольнице, Гроттер лишь улыбалась – её все дружно признавали бедной жертвой, пострадавшей от ужасного человека.
В конце концов, разразившийся громкий процесс об убийстве бедной старой женщине, которая могла бы ещё прожить, о найденной расписке о залоге всего имущества Зигмунда Клоппа, о новом наследнике, которого он якобы мечтал убить, используя свою жену, его добила.
Суд присяжных принял единогласное решение: всё имущество, вся собственность Зигмунда Клоппа переходила в руки наследника той самой старухи.
– Тебе его не жаль? – хмыкнув, поинтересовался Бейбарсов, допивая чай, и внимательно посмотрел на рыжеволосую, которая вновь углубилась в чтение. – Ты же всё это разыграла, - парень усмехнулся.
– Расписку писала не я, - пожала плечами девушка. – А то, что твоя бедная тётушка, которая тебе не родственница, умерла не от подмешанного Клоппом яда, а от инфаркта – это всего лишь дело времени. Клопп убил бы её.
– Но его ты остановила, судя по всему, гораздо раньше, - усмехнулся Бейбарсов.
Таня лишь недовольно пожала плечами. Она терпеть не могла разговаривать об этом, но всё равно приходилось. К тому же, в последнее время новостей было гораздо больше, чем следовало того ожидать.
– И всё-таки, - она вздохнула, вспоминая о том, как брак признавали недействительным – дурацкий суд проходил даже без участия вдовы при живом муже, - я не понимаю, как всё так получилось. Я думала, придётся ждать больше года.
– Тебя признали жертвой. Что плохого в том, что хотя бы кто-то после пережитого несчастной девушкой согласился взять её в жёны и помогать ей с реабилитацией?
Май пролетел сплошной пеленой; сегодня, в последний день первого месяца лета должен был состояться заключительный суд, но Таня не поехала. Денег у неё было достаточно, чтобы написать себе что-то вроде свидетельства о том, что бывший, уже недействительный муж довёл бедную девушку до исступления и до полусумасшедшего состояния.