Льются слова, утекая в песок...
Шрифт:
– Почему же? – Глеб практически незаметно нахмурился, но Таня не придала этому совершенно никакого значения, словно Бейбарсов оставался всё таким же спокойным и уравновешенным.
– Потому что в тебе нет ни капельки добра.
Таня, пожалуй, уже и пожалела о сказанном – но было поздно.
– Значит, я буду таскать тебя по историям до тех пор, пока ты это добро не увидишь, - грубо сжимая её запястья, прошипел Бейбарсов. – Или пока до конца не потеряешь собственное.
Таня зря думала, что у него нет книги.
Мелкие строчки царапинами появлялись
Ей было всего-навсего шестнадцать лет, и сегодняшний день обязан был послужить тем моментом, когда она окажется на поверхности.
Старшая сестра – точнее, одна из старших сестёр, - радостно кружилась вокруг, кажется, расчёсывая её длинные, кудрявые рыжие волосы. В воде они ложились великолепными волнами и создавали какое-то непонятное впечатление огненного ореола. Из-за этого папа всегда говорил, что его доченька родилась не в той стихии, но она не хотела слушать.
Тане было грустно. Она ждала того момента, когда сможет показаться наверху, очень долго, а сегодня был слишком холодный день. У людей это называлось зимой – море не замерзало, поэтому у неё был шанс вынырнуть на поверхность, но девушка всё равно до конца не верила в то, что всё получится.
Ей хотелось спрятаться от сестёр, от отца, не плыть сегодня наверх – но радостное празднование, сплошная эйфория, затопившая всё вокруг, не позволяла просто так сбежать куда-то, и девушка подчинилась.
Сейчас её тоже уже охватил поток той самой неконтролируемой радости, которая казалась совершенно ненормальной в сравнении с тем, что должно было быть. Гроттер-младшей хотелось взмыть вверх, оказаться там, где можно вдохнуть не воду, а воздух, и она уже поднимала голову, мечтая увидеть, что там.
Рыжеволосая пыталась успокоиться и подчиниться собственным глупым счастливым мыслям, но ничего не получалось. Торжественность момента не позволяла спокойно дышать – и молодая русалка поднимала глаза к небу, вот только сплошная вода вокруг окружала её.
– А как там, наверху?
Прежде девушка не стремилась туда. Она любила море, и ей не нужна была поверхность. Тане нравилось слушать, как тихо плавают рыбы, как шумит что-то где-то далеко-далеко, любоваться на свой маленький морской сад, в котором она бывала практически каждый день.
Сёстры говорили, что наверху красиво, но Гроттер-младшая не верила в то, что бывает что-то красивее её садика. Она восхищалась великолепными скульптурами, которые часами могла отчищать от зелёной тины. Она радовалась странным картинам с чуть размытыми красками, просочившимися водой, на которых могла рассмотреть какой-то силуэт…
– Ты должна увидеть это сама. Никто не может сопровождать тебя во время этого замечательного видения, - улыбнулась самая старшая сестра, перебирая её волосы – и девушка кивнула.
Пора.
Она плыла вверх всё быстрее и быстрее, думала, что вот-вот наступит тот самый необыкновенный мир, о котором так часто говорили сёстры – впрочем, они вторили одна за другой, что там может
Она плыла и плыла, но тот великолепный мир никак не хотел появиться. Казалось, он уже практически полыхал где-то там, но это оказывалось иллюзией – и лишь спустя слишком долгое время Таня вдруг увидела что-то огромное и тёмное – и едва успела увернуться, осознав, что это то самое, что называли кораблями.
Наконец-то она вынырнула и вдохнула свежий воздух. Сначала стало как-то очень холодно, а после Таня в восторге оглянулась, чувствуя, что её переполняет нечто слишком необычное. Ведь, оказывается, она задыхалась всё это время, не могла почувствовать того настоящего запаха жизни! Тут было просто великолепно, настолько прекрасно, что Гроттер трудно было описать словами.
В этом мире не было границ. Она поднимала голову и пыталась смотреть вдаль, но ничего не случалось, лишь какая-то тёмная, зелёная полоска виднелась впереди, которая, наверное, и была тем пресловутым берегом, о котором столь часто рассказывали сёстры.
Туда никто не плыл. Это было опасно для русалок, и Таня прекрасно знала об этом, но зелёная полоса её манила, равно как и великолепный корабль, около которого она вдруг оказалась.
Он был украшен какими-то неведомыми цветами, источающими очень приятный аромат. Он был нежным, но весьма ощутимым, что удивляло Таню. В море пахло только солью, к которой она уже практически привыкла, которая стала частью обыкновенной жизни девушки, а тут вдруг появилось что-то новое и непонятное.
Один из великолепных цветков вдруг сорвался с палубы, и Гроттер успела поднять его прежде, чем растение упало в воду. Один из тысяч, он показался Тане каким-то необыкновенным – что-то похожее держали в руках размытые существа на размытых картинах, и она помнила этот цветок из книг, которые промокали под водой столь же быстро, как и картины…
Великолепный, он явно должен был иметь какое-то название, но Таня не знала какое – она поспешно прикрепила его к своим волосам, думая, что алый должен хорошо смотреться на них, а после отплыла немного подальше, пытаясь рассмотреть как можно лучше людей – так ведь они называются? – которые были там.
Гроттер мучал интерес. Она не понимала, как возможна жизнь без моря – сейчас девушке, впрочем, дышалось потрясающе легко, но она никак не могла понять, почему эти существа, люди, не могут дышать под водой.
Кто-то подошёл к палубе, и девушка нырнула, вспомнив правило, что никто из людей не должен видеть её, а после, обозвав себя трусихой, вновь вынырнула, вдыхая воздух. Теперь вода была для неё не милым родным домом, а чем-то давящим, пытающимся задушить её и попросту отвратительным, чем-то до такой степени страшным, что девушке не хотелось даже думать ни о чём подобном.