М 3
Шрифт:
— Танк и артсамоход целы, идут сюда. Следом радиоброневик и оба транспортера, прикрывают товарища капитана с пленным и радиостанцию. Грузовиков не наблюдаю, видать, бросили, по этим развалам на колесах особо не покатаешься. Но партизаны высадились и разделились, человек двадцать в нашу сторону топают, пару пулеметов тащат, остальных не вижу. Все, спускаюсь, а то тут какая-то сволочь глазастая… с-сука!
По искореженному кровельному листу ударила очередь, и ефрейтор торопливо ссыпался вниз, заботливо прикрыв прицел от пыли рукавом маскировочной куртки. Переведя дыхание, поправил сползшую
— Злые они какие-то, фрицы эти, убить меня почему-то хотели. Ушел я от них.
— Десантников далеко отсюда зажали?
— Метров сорок, — со свойственной людям его профессии точностью ответил снайпер. — Я покажу, как удобнее подобраться. Топать лучше вон через тот пролом, а то наш танк уж совсем разгорелся, если снаряды ахнут, мало не покажется.
Едва ли не против воли снова вспомнив тот, другой, взорвавшийся танк, Степан кивнул:
— Согласен. Да, еще вопрос: кто нас подбил, заметил?
Ивченко на несколько секунд задумался, смешно нахмурившись и зачем-то прикрыв левый глаз — видимо, представлял, как смотрит в оптический прицел:
— Да, заметил — метрах в двадцати какой-то переулочек узенький, оттуда пламегаситель торчал, один в один, как на нашем танке, но низко совсем, примерно в метре над землей. Так что однозначно не танк, а пушка замаскированная. Видать, по машине товарища майора не успели навестись, вот он вперед и вырвался, а нам в бочину подарочек и засадили.
— Если один в один, значит, минимум семьдесят пять мэмэ. «Пак-40» эта хрень зовется, опасная штука, особенно на таком расстоянии. А следом за нами еще две «коробочки» идут, подставят борт — спалят, как и нас. Бойцы, в таком случае план меняется. Слушай новый приказ: Левчук, Баланел, Ивченко, Аникеев — помочь десантникам и выяснить, что с экипажем головной машины. Пойдете через тот пролом, что Коля углядел. Попусту не рисковать, на рожон не лезть, это тоже приказ. Остальные со мной, разберемся с пушкой, и догоним. Все готовы? Двинули!
— Тарщ старший лейтенант, — привлек внимание бывший заряжающий. — Разрешите обратиться?
— Ну, чего еще?
— Так у меня ж это, никакого оружия не имеется. Карабин трофейный в танке сгорел, вы сами приказали бросить, когда мы наружу вылазили. И сумка с гранатами там осталась. А как мне воевать, без оружия-то?
— Старшина, — Степан кивнул на висящую на поясе Левчука кобуру с подаренным «люгером». — Поделись. Да не хмурься, после боя обратно получишь. Или новый затрофеишь. И пару гранат дай.
— Слушаюсь, — тяжело вздохнув, Семен Ильич протянул Ковалеву пистолет и запасной магазин. Поколебавшись, вытащил из подсумка две «лимонки». — Держи, боец. Попробуй только потерять! Это я, понятно, не про гранаты, их разрешаю не возвращать.
— Никак не потеряю, тарщ сержант! — посветлел лицом тот, принимая оружие и распихивая по карманам «эфки». — Верну после боя, как товарищ командир и велел!
— Больше вопросов не имеется? — Алексеев быстро оглядел бойцов. Припомнив давний разговор, состоявшийся перед тем, как разведгруппа ушла в направлении Широкой Балки, улыбнулся:
— Вперед… товарищи красные мушкетеры! Один за всех, остальные прикрывают.
— Дмитрук, Тапер, слева, Карасев и я — справа, — скомандовал младший лейтенант Науменков, поудобнее перехватывая пистолет-пулемет. — Держим фланги, фрицы близко, счас полезут. Забросают гранатами — и амба, укрываться тут почти негде!
Десантники разделились попарно, укрываясь за остатками стен и изготавливаясь к стрельбе. Когда танку сбили гусеницу, и по замершей на месте машине долбанул, в первый момент не слишком прицельно, вражеский пулемет, им удалось забежать в одно из разрушенных зданий — одноэтажное, с рухнувшей крышей, но зато частично уцелевшей несущей коробкой. Несмотря на разбитую ходовую, трофейная «четверка» продолжала сражаться — снаружи, то и дело, раздавались хлесткие выстрелы башенного орудия.
— Танкистам бы помочь, тарщ командир, — предложил Федор, меняя опустевший магазин. Боеприпасов оставалось совсем мало — выходя в рейд, разведчики не предполагали, что придется вести оборонительные бои, а разжиться патронами к ППШ было негде. — Куда им на одной-то гусенице? Сожгут ведь! И из машины не выберешься, вон как фрицы плотно лупят.
— Наши подойдут — помогут, — без особой уверенности в голосе буркнул Науменков. — Раз стреляют, значит, живы пока. Следом за нами танк товарища старшего лейтенанта шел, глядишь, успеют. Нам сейчас самим бы продержаться, поскольку обложили со всех сторон. А боекомплекта у нас сам знаешь, минут на пять боя.
— Знаю, — вздохнул Карасев, автоматически коснувшись заметно облегчившегося подсумка, в котором оставалось всего два полных магазина. — А кто нам гусеницу-то сбил, видали? Если где-то тут панцер ихний ошивается, совсем худо будет. Одним снарядом всех накроет, если товарищ майор его первым не спалит.
— Да не было никакого панцера, — поморщился десантник. — Фриц с магнитной миной, нам такие на занятиях показывали. Я его очередью срезал, да только припоздал слегка — пока целился, он успел ее в ходовую запихнуть, там и рванула. Еще повезло, что туда, а не на корпус прилепил — тогда б танку сразу конец, она ж кумулятивная, бронепрожигающая.
— Так вы потому и закричали, чтоб мы с брони прыгали?
— Угу, поэтому. Все, Федь, харе болтать, идут, сволочи. Те, что правее — мои, остальные на тебе. Только патроны береги, короткими бей и целься получше. Две-три очереди, и меняем позицию, вон туда, где стена поцелее, иначе перебьют, что тех куропаток. Готов? Огонь!
Пистолеты-пулеметы грохотнули практически дуплетом, швырнув на землю нескольких показавшихся в проломе румынских пехотинцев. Одновременно вступили в бой и оба сержанта, заставив подобравшегося с левого фланга противника отступить. Не успела осесть поднятая рикошетами и неприцельными попаданиями кирпичная пыль, румыны снова поперли вперед, под прикрытием ружейного огня подходя на дистанцию гранатного броска. Пули крошили остатки штукатурки, с противным визгом проносились над головой, подбрасывали, попадая в кирпич, рыжие фонтанчики. Выпустив еще пару экономных очередей, Науменков толкнул товарища в плечо: