М 3
Шрифт:
— Уходим, сейчас гранату кинут! Живо!
Успели вовремя: по кирпичной осыпи, за которой парой секунд назад укрывались десантники, закувыркались гранаты — одна, вторая. Сдвоено бухнуло, причем практически сразу, секунды через три — противники оказались опытными, и позволили замедлителю прогореть несколько лишних секунд. Слегка оглушило и болезненно стегануло каменной крошкой, спустя миг обоих накрыло дымно-пыльным облаком. М24, понятно, не оборонительная «эфка», слабовата, но если взрывается метрах в семи, все равно приятного мало.
— Не стреляй! — рявкнул Леонид, перекрикивая забившую уши ватную глухоту. На запорошенной
Кивнув, сержант тяжело перевалился на бок, пристраивая автомат на обломке разрушенной стены. Ребра справа дергало короткой болью, но вряд ли это был осколок — скорее, на битый кирпич напоролся, когда падал. Да и крови нет, он бы почувствовал. Ну, и чего ждете, суки фашистские?!
Над затянутым дымом и пылью завалом мелькнула характерная вытянутая каска, рядом еще одна, метнулся из стороны в сторону ствол карабина:
— Sunt morti, grenadele i-au ucis pe toti! Pot sa intru! Aveti o idee buna, domnule sergent, nu aruncati imediat grenadele! [21]
Через груду битого кирпича тяжело перебрался пехотинец, тут же отшагнув в сторону, вскидывая винтовку и прикрывая товарища. За их спинами замаячили каски еще нескольких фашистов.
— Haide!
«Ну, хайде, так хайде»… — мысленно согласился младший лейтенант, раньше уже слышавший это слово, означающее что-то вроде русского «давай». И плавно выдавил спуск. ППШ коротко стрекотнул, украсив шинель на груди первого врага парочкой непредусмотренных покроем отверстий. Рядом отозвался автомат Карасева, аналогичным образом попортив одежду второго. Лязгнул о камни выпущенный из рук 98К.
21
Они погибли, можно заходить! Вы здорово придумали, господин сержант, не сразу бросить гранаты! (рум.).
Не дожидаясь ответной реакции, Науменков кивнул сержанту, выдергивая из подсумка «лимонку»; Федор сделал то же самое. Царапая огрубевшие подушечки пальцев, свел вместе неподатливые усики, с усилием вытянул чеку, ощутив, как предохранительный рычаг упруго толкнулся в ладонь:
— Готов? Бросаем одновременно. Позицию менять не станем, дальше некуда отступать, держимся тут до подхода наших. Давай!
Бу-б-бум! — два глухих взрыва слились в один. Взметнулся клуб грязного дыма, кто-то истерично заорал от боли, заматерился на незнакомом языке, бухнул шальной выстрел — неприцельный, просто от неожиданности.
«Сейчас снова гранатами долбанут, не станут больше вперед лезть», — отрешенно подумал Науменков, меняя предпоследний магазин. — «Глупо вышло, и укрыться негде. Наверняка ведь тут подвал какой имеется, да разве сыщешь, засыпало все, когда крыша рухнула. Зря мы сюда сунулись, когда танк подбили. Ох, блин, обидно-то как!».
Однако вместо румынских гранат неожиданно ударили короткими, экономными очередями сразу несколько «Шпагиных», звук которых младший лейтенант не перепутал ни с каким другим оружием на свете. Причем, стреляли одновременно и с «их» стороны, и с левого фланга, где держались Тапер с Дмитруком. Снаружи бабахнула еще одна граната, снова грохотнули «сорок первые» — и все стихло.
— Эй, славяне, живы, что ль? — голосом старшины Левчука осведомился окончательно затянутый пыльно-дымным
— Узнали, — переглянувшись с Карасевым, крикнул Леонид. Точнее, хотел крикнуть, но голос предательски сорвался, перейдя в хриплый кашель, так что отвечать пришлось Федору.
— Вот и здорово, — отозвался старшина. — Раненые имеются? Нет? Тогда выбирайтесь, только живенько. Этих мы перебили, да других кругом полно. И танк ваш горит, нужно танкистов вызволить…
Глава 19
ПРОРЫВ. ФИНАЛ
Ближние пригороды Новороссийска, 15 февраля 1943 года, вторая половина дня
Пробраться мимо превратившейся в высокий факел «четверки» удалось без проблем. Боезапас так и не сдетонировал, только полыхнули пороховые заряды в гильзах, так что Алексеев перестал посекундно оглядываться на горящий танк, внутри которого еще продолжали тарахтеть взрывающиеся пулеметные патроны. Замеченный снайпером «узенький переулочек» тоже обнаружили без проблем: никаких других в радиусе указанных двадцати метров попросту не имелось. Не без труда продравшись через очередные руины, зашли фрицам в тыл, намереваясь перебить расчет, проверенным методом «граната в ствол» уничтожить орудие и рвануть следом за остальной группой… и остановились в недоумении.
Никакой противотанковой пушки в переулке не было.
А была вкопанная по самую рубку StuG-III, в точности такая же, какая сейчас двигалась сюда следом за их последним уцелевшим танком. Вернее, не вкопанная, а загнанная в заранее подготовленный капонир, спереди обвалованный натасканными из ближайших руин обломками стен. Судя по усеянным кирпичным крошевом колеям за кормой, из укрытия штурмгешутц выезжал не один раз.
«Вот же я дурак», — самокритично сообщил сам себе Степан. — «Действительно, какая нафиг пушка, они поодиночке не воюют, а батарею тут никак не разместишь! Да и позицию менять проблематично, пока ручками на новое место перетащишь, сто раз убьют. Самоходка — другое дело: подготовил загодя пару-тройку позиций, и катайся между ними. Отстрелялся с одной — валишь на следующую. Да, неожиданно и неприятно».
— Чего делаем, командир? — спросил осназовец. — Люки задраены, противотанковых гранат у нас нет. Уходим? Если поспешим, глядишь, еще успеем наших предупредить, чтоб борт не подставили. Вернемся с подкреплением, и рванем.
— Тупо не успеем, — покачал головой морпех, продолжая размышлять. — Вспомни, сколько мы сюда топали? А если напрямки рвануть, однозначно завалят, поскольку бежать придется по открытому месту, а стреляют кругом плотно. Так что придется самим справляться, причем быстро.
Взглянув на заряжающего, продолжил:
— Короче, так, боец, остаешься в прикрытии. Держи автомат и запасной магазин, больше нет. Если кто появится — вали. Только целься получше, не мажь, патронов маловато. И гранаты отдай, мне сейчас нужнее.
— А…
— Бэ. Красноармеец Ковалев, вам что-то непонятно?! Выполнять приказ! Вопросы?
— Не имеется, — бывший пленный торопливо схватил МП-40, неумело разложил приклад, снял оружие с предохранителя. — А кого именно валить-то?
— Всех, Егорыч, у кого бинта на левой руке не будет, забыл? Главное, нас с товарищем старшим сержантом не пристрели сгоряча. Все, Леха, поползли, по дороге объясню, чего конкретно делаем!