М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
вывать по желанию, но сообразив, что фамилия Лер
монтова под ними подписывалась вполне, что высшая
цензура давно бы остановила их, если б считала это
нужным, и что государь император осыпал семейство
Пушкина милостями, следовательно, дорожил и м , — по
ложили, что, стало быть, можно было бранить врагов
Пушкина, оставили было идти дело так, как оно шло,
но вскоре вовсе прекратили раздачу экземпляров с при
бавлениями потому, что бабку его
шую ничего о прибавлении, начали беспокоить общие
вопросы о ее внуке, и что она этого пожелала.
Вот все, что по совести обязан я сказать об этом
деле.
Обязанный дружбою и одолжениями Лермонтову
и видя, что радость его очень велика от соображения,
что он в 22года от роду сделался всем известным,
я с удовольствием слушал все приветствия, которыми
осыпали его за экземпляры.
Политических мыслей, а тем более противных по
рядку, установленному вековыми законами, у нас не
было и быть не могло. Лермонтову, по его состоянию,
образованию и общей любви, ничего не остается же
лать, разве кроме славы. Я трудами и небольшим име
нием могу также жить не хуже моих родителей. Сверх
того, оба мы русские душою и еще более верноподдан
ные: вот еще доказательство, что Лермонтов неравно
душен к славе и чести своего государя.
Услышав, что в каком-то французском журнале на
печатаны клеветы на государя императора, Лермонтов
в прекрасных стихах обнаружил русское негодование
противу французской безнравственности, их палат и т. п.
и, сравнивая государя императора с благороднейшими
героями древними, а журналистов — с наемными кле
ветниками, оканчивает словами:
Так в дни воинственные Рима,
Во дни торжественных побед,
Когда с триумфом шел Фабриций,
И раздавался по столице
Народа благодарный к л и к , —
Бежал за светлой колесницей
Один наемный клеветник2 .
Начала стихов не помню — они писаны, кажется,
в 1835 году, и тогда я всем моим знакомым раздавал
их по экземпляру с особенным удовольствием.
Губернский секретарь Раевский
21 февраля 1837
A. X. БЕНКЕНДОРФ
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА О СТИХОТВОРЕНИИ
ЛЕРМОНТОВА «СМЕРТЬ ПОЭТА»
С РЕЗОЛЮЦИЕЙ НИКОЛАЯ I
Я уже
величеству, что я послал стихотворение гусарского
офицера Лермантова генералу Веймарну, дабы он до
просил этого молодого человека и содержал его при
Главном штабе без права сноситься с кем-либо извне,
покуда власти не решат вопрос о его дальнейшей участи,
и о взятии его бумаг как здесь, так и на квартире его
в Царском Селе. Вступление к этому сочинению дерзко,
а конец — бесстыдное вольнодумство, более чем пре
ступное. По словам Лермонтова, эти стихи распростра
няются в городе одним из его товарищей, которого он
не захотел назвать.
А. Бенкендорф
РЕЗОЛЮЦИЯ НИКОЛАЯ I
Приятные стихи, нечего сказать; я послал Веймарна
в Царское Село осмотреть бумаги Лермонтова и, буде
обнаружатся еще другие подозрительные, наложить на
них арест. Пока что я велел старшему медику гвардей
ского корпуса посетить этого господина и удостоверить
ся, не помешан ли он; а затем мы поступим с ним
согласно закону.
486
НИКОЛАЙ I
ИЗ ПИСЬМА К ИМПЕРАТРИЦЕ
13/25 <июня 1840 г.> 101/2. Я работал и читал всего
«Героя», который хорошо написан. <...>
14/26... 3 часа дня. Я работал и продолжал читать
сочинение Лермонтова; я нахожу второй том менее
удачным, чем первый. Погода стала великолепной, и мы
могли обедать на верхней палубе. Бенкендорф ужасно
боится кошек, и мы с Орловым мучим его — у нас есть
одна на борту. Это наше главное времяпрепровождение
на досуге.
7 часов вечера... За это время я дочитал до конца
«Героя» и нахожу вторую часть отвратительной, вполне
достойной быть в моде. Это то же самое изображение
презренных и невероятных характеров, какие встреча
ются в нынешних иностранных романах. Такими рома
нами портят нравы и ожесточают характер. И хотя эти
кошачьи вздохи читаешь с отвращением, все-таки они
производят болезненное действие, потому что в конце
концов привыкаешь верить, что весь мир состоит только
из подобных личностей, у которых даже хорошие с виду
поступки совершаются не иначе как по гнусным и гряз
ным побуждениям. Какой же это может дать результат?
Презрение или ненависть к человечеству! Но это ли цель