Мачехина дочка
Шрифт:
— Важно. — Эрик вздохнул, и мне подумалось, что и здесь речь пойдет не о хороших новостях.
— Эрик. — Я набралась смелости и легко коснулась пальцами его рукава у локтя. — Плохие новости, да? Может, отменим сегодня урок магии?
— Да, Синичка, урок, к сожалению, придется отменить. — Он накрыл мою руку своей, на миг задержал руку, а потом поднес мою руку к губам, коснувшись кончиков пальцем легким поцелуем. — Можно, я зайду к тебе сегодня вечером, когда освобожусь? Боюсь, раньше поговорить не получится.
— А завтра никак нельзя? — Смутившись спросила я, помня о просьбе папы-барона быть
— Меня отзывают в столицу. — Шепнул Эрик, склонившись ко мне так близко, что его дыхание пощекотало мне ухо. И тут же отпрянул, сделав вид, что ничего не случилось.
Оглянувшись, я увидела причину его спешки: по коридору с сторону покоев принца шел уже знакомый мне рыцарь-земляник. Мы тоже не остались незамеченными, но рыцарь лишь покачал головой и ничего не сказал. Только поздоровался со мной, из чего я заключила, что Его Высочество он сегодня уже видел.
Остальной день был под стать началу. Чтобы отпустить папу-барона к принцу, пришлось самой заняться мамой. Та, к счастью, уже немного успокоилась, и теперь, как обычно, мучилась чувством вины за то, что не смогла сдержаться.
— Мама, не волнуйся, папа-барон не останется голодным. — В который раз повторяла я. — Его Высочество пригласил его по важному делу, но они наверняка позавтракают. Я лично проверяла, наша кухарка постаралась на славу, там столько еды, что можно накормить всю королевскую семью.
— Ты же знаешь, Агата, что барон вечно забывает поесть, когда работает.
— Знаю. — Я постаралась скрыть улыбку. Кажется, папа-барон не единственный, кто так делает. Интересно, все мужчины такие, или только те, кто состоит на королевской службе?
— Но я уверена, что Его Высочество не захочет оставаться голодным, сидя перед полным подносом еды. Да, мама, а что мы сегодня собирались делать?
— Для начала, надо написать графу письмо с соболезнованиями. Как хорошие соседи, мы должны выразить ему нашу поддержку. Ох, такое горе! — Она снова вздохнула. — А потом, как обычно, надо столько всего успеть. Например, надо заказать несколько комплектов нового постельного белья. — Пустилась в рассуждения мама. — После того лазарета, который устроил здесь Его Высочество, половина простыней так и не отстиралась.
— Думаю, в этом нет ничего страшного. — Для поддержания беседы высказалась я. — Еще когда тебе нездоровилось, экономка обращалась мне с вопросом, не заказать ли еще белья. Но я решила, что некоторые вещи еще можно заштопать, поэтому не стала делать этого без тебя.
— Агата, бережливость — это, конечно, хорошо. — Возразила мне мама. — Но представь себе, как было бы стыдно, если бы Его Высочеству попалось штопанное белье! Надо было все-таки заказывать.
— Но, мама, штопанное белье лежит отдельно, так что принцу оно никак не могло попасться.
— Ох, девочка, когда в доме творится такая неразбериха, какая-нибудь нерадивая служанка вполне может перепутать. Впрочем, тут и спорить нечего, просто запомни: как только несколько простыней отправляются на штопку, надо сразу заказывать столько же новых.
— Хорошо, я запомню. — Покладисто согласилась я, про себя подумав, что перепутать что-либо девочки-горничные могли только от усталости или недосыпа. Как ни крути, а основна доля забот о раненных легла на их плечи.
Мама так и не поняла, почему папа-барон отказался срочно послать в деревню за работниками, но, как обычно, спорить не стала. Я же могла только догадываться, что все это как-то связано с тем таинственным заговором, и с боем в лесу, и с принцем у нас в замке. Видимо, папа-барон не хотел пускать в дом посторонних именно сейчас, и я могла его понять. А маме папа-барон объяснил, что уставшие горничные все рано напутают меньше, чем не обученные крестьянки, с чем тоже сложно было не согласиться. Матушка еще что-то говорила, но я слушала и не слушала одновременно, позволив себе в мыслях унестись в незнакомый дом, где мы с Эриком будем жить после свадьбы.
Дом, где хозяйкой буду я, и уже мне предстоит заниматься всеми этими мелочами: бельем, меню, хозяйством… Или нет. Наверное, в серьезность нашей помолвки я поверю только в день свадьбы, а пока что я невестой себя почти не ощущала. Мы и знакомы-то всего около трех недель, хоть и случилось за эти недели столько, что мне вполне хватило бы на год. «Меня отзывают…» — Всплыла в памяти последняя фраза из нашего разговора, которую я только сейчас осознала. Вот так просто все и закончилось. Хотя, а чего я ждала? Я ведь с самого начала знала, что загадочный «господин Рик» служит Короне. А, значит, как и папа-барон, делает, что должно, рассказывает не все… С самого начала видела кипы бумаг на его столе, он не работал только тогда, когда метался в горячке, да еще когда отвлекался на наши занятия. Ничего удивительного, что принцу так понравились наши проказы, во дворце, наверное, так не подурачишься. Интересно, когда Его Высочество уедет? Наверное, уже завтра утром, раз он так хотел поговорить именно сегодня. Сделала себе заметку, что до вечера надо бы еще раз взглянуть на комнату. Кати, конечно, там убирает, но не хотелось бы потом краснеть перед принцем за забытую пыль в углу или книгу из тех, что мне так строго запрещали учителя.
— Агата! Ты меня совершенно не слушаешь! — Недовольный мамин голос вырвал меня из размышлений.
— Прости, мама, я задумалась.
— Я вижу. В твоем возрасте уже пора задумываться о собственном доме, а не витать в облаках. — Строго заметила матушка. — Иди, займись чем-нибудь подобающим приличной фройляйн, а то об этих твоих занятиях магией уже скоро слуги сплетничать начнут.
— Да, матушка. — Воспользовавшись случаем, я сбежала на кухню. Не знаю, сплетничали ли слуги обо мне, но о маминой утренней истерике уже сплетничали вовсю.
— Совсем госпожа баронин себя не бережет. — Ворчала наша кухарка, привычно управляясь на кухне. — Ишь, зачастила: что ни год, то дитя.
— А что ей, твоей баронин, станется? — Судя по голосу, отвечала одна из горничных постарше. Насколько я помню, это была одна из тех, кто с самого начала не мог понять, что папа-барон нашел в маме. — Это ж тебе не аристократка, те фройляйн хрупкие, как цветочки. А эта с обычной деревни, как и мы, только и того, что благородная.
— Вот и я говорю, хорошая баронин, крепкая. — Кухарка, вроде, и соглашалась со своей собеседницей, но продолжала гнуть свое. — Жалко будет, если что. И незлая совсем, поворчит-поворчит, а даже тебя еще не выгнала.