Мачехина дочка
Шрифт:
— Ну-у-у… — Я замялась. Рассказать о принце я, понятное дело, никому не могла, а показаться легкомысленной особой тоже не хотелось. — Ну вот вдруг надо будет, а я — не умею?
— Да не переживай ты так, девочка! — Рассмеялась кухарка. — Вам-то, благородным, только с женихами целоваться и можно. Вот найдете себе рыцаря по сердцу, а уж там жених сам как-нибудь разберется.
— А если и он не умеет? — Мне вопрос показался вполне логичным, но Берта, казалось. Очень удивилась.
— А бывают такие рыцари? В жизни не поверю!
— Всякие бывают. Наверное. — Я попробовала сделать такое же лицо как делала матушка, когда хотела дать понять, что эту тему дальше обсуждать бесполезно. Но, судя по смешинкам в кухаркиных глазах,
— Ладно, госпожа Гота, если уж так интересно, есть способ. Я не пробовала, но видела, как благородные фройляйн балуются. Только смотри мне, чтоб до помолвки — ни-ни!
— Обещаю! — Торжественно поклялась я. Действительно, помолвка-то уже состоялась, даже если знают о ней от силы шесть человек. Выслушав кухарку я попробовала представить себе это действо и ужаснулась.
— Да если матушка такое увидит, она меня из-за стола выгонит. И лишит не только десерта. Она меня вообще на хлеб и воду посадит!
— Так кто же будет госпожу баронин такими мелочами нервировать? — искренне изумилась кухарка. — Я для тебя, девочка, на отдельной тарелочке оставлю. Потом попробуешь.
Поблагодарив добрую женщину, я ушла. На кухню начинал собираться народ, а мне совсем не хотелось, чтобы вся прислуга завтра болтала по углам, что молодая хозяйка вместо работы сплетничает с кухаркой. Остальной день пролетел не сказать незаметно, но быстро. Наверное, так всегда бывает, когда есть чем занять и голову, и руки. Утренние события уже не вспоминались, словно их и не было: мама проверяла работу прислуги, совещалась с экономкой, раздавала распоряжения. Обо мне вспомнили только однажды, когда мама решила непременно заказать службу по графине с сыном.
Поскольку папа-барон очень просил ее без нужды не трястись в коляске по дорогам, она решила отправить с запиской меня, чтобы подчеркнуть всю важность поручения. Надо сказать, я не сильно любила встречаться с местным храмовником, слишком уж сильно он отличался от старого служителя в Горнборге. К тому же, сразу вспомнились как предостережения доброй кухарки, так и слова папы-барона про то, что«…с графиней все не так просто». Но придумать достойный повод для отказа тоже было сложно.
Выручил меня один из королевских рыцарей, которому непременно нужно было в город с поручением Его Высочества. Он предложил остановиться по дороге и передать храмовнику записку и пожертвование. Маме ничего не оставалось, как согласиться. Вздохнув с облегчением, я вновь занялась своими делами. Из-за того, что отменились занятия магией, у меня даже появилось время повышивать немного после обеда, пока солнце ярко светило в окно. Вот так, делаешь какую-то работу, и ворчишь. И лишь потом, после долгого перерыва понимаешь, как не хватает твоим пальцам тонкой иглы с цветной нитью. Увлекшись, не заметила, как пришла пора ужинать.
Ужин прошел спокойно. Папа-барон и Его Высочество о чем-то тихо совещались, попеременно втягивая в разговор то целителя, то рыцаря-землянника. Молодой рыцарь Мальте сосредоточенно ковырял ужин в своей тарелке, стараясь не встречаться со мной взглядом. Я беспокоилась, что он мог подумать, будто я специально скрывала от него наши отношения с принцем, и обидеться. Хотя, там и скрывать, собственно было нечего, ведь он почти все время находился в соседней комнате, а дверь всегда была закрыта неплотно. В любом случае, мне было жаль, что дружбы с этим молодым рыцарем у нас точно не получится. После ужина я постаралась как можно быстрее улизнуть к себе. До прихода принца мне еще предстояло кое-что сделать.
Кати как обычно, уже ждала меня в комнате. Раньше мы обе охотно воспользовались случаем, чтобы поболтать, но в последнее время Кати так уставала, что я старалась не загружать ее лишний раз своими прихотями. Наверное, это и к лучшему, потому что иначе она сразу заинтересовалась бы, почему я так спешу от нее избавиться. А мне очень не
Как только за горничной закрылась дверь, я вскочила с кровати и, отложив книгу, поспешила снова одеться. На этот раз я выбрала домашнее платье, самое простое, с застежками спереди. Хоть мне и хотелось, чтобы принц Эрик перед расставанием запомнил меня красивой, во взрослом платье, я понимала, что сама это платье потом не сниму. Приведя себя в порядок, я решилась наконец-то опробовать кухаркину науку.
Передо мной на тарелочке лежали два оставшихся воздушных швабских пирожных [15] . Моих любимых. Взяв одно из них, я старательно откусила край. Первая попытка не увенчалась успехом. Я только измазалась кремом, словно маленький ребенок, впервые допущенный ко взрослому столу. Разозлившись, я съела несговорчивую сладость. Глядя на последнее пирожное, я понимала, у меня осталась всего одна попытка. Поэтому решила для начала еще раз свериться с книгой. Трижды прочитав финальную сцену, где доблестный рыцарь навсегда прощается с дамой сердца, я так и не поняла, как же все это должно происходить на самом деле. В книге говорилось о том, что влюбленный «припал у ее устам долгим поцелуем». От этого поцелуя дама должна была расчувствоваться и понять, как сильно дорог ей этот доблестный рыцарь, чтобы потом скорбеть о нем всю жизнь. И, скажите, при чем тут крем?
15
Речь идёт об эклерах — рецепт этих пирожных из заварного теста описал в своей кулинарной книге ещё Бальтазар Штаиндль в 1547-ом году.
— Я тебя еще раз спрашиваю, при чем тут крем? — Вопрошала я злосчастное пирожное, держа в другой руке книгу.
— Вот и мне тоже интересно. — От вкрадчивого голоса принца Эрика я подпрыгнула на месте и тяжелая книга выпала из моей руки. — При чем тут крем?
Оказывается, я так увлеклась, что даже не услышала стука в дверь. Или принц, уверенный, что его ждут, просто толкнул створку и вошел без стука в незапертую дверь? Думаю, это уже не так важно. Главное, что уезжая, мой принц запомнит меня именно такой: в домашнем платье, измазанную кремом и тайком поедающую пирожные.
Опомнившись. Я быстро положила пирожное обратно на тарелку и салфеткой попыталась вытереть крем с лица. Его Высочество в это время наклонился, чтобы поднять мою книгу. Как назло, предательница открылась именно на те страницах, которые мы с Кати читали и перечитывали чаще всего, а любопытный гость не преминул заглянуть в книгу. Быстро пробежав глазами по странице, он удивленно изогнул бровь пролистал дальше. Увидев, что я более или менее успокоилась, принц положил книгу на прикроватный столик и спросил.
— Итак, Синичка, причем здесь крем? Врать не имело смысла, поэтом я только расстроенно махнула рукой.
— Не знаю. Берта сказала, что надо попробовать съесть крем, не раскусывая пирожное.
— Зачем? — Принц выглядел удивленным. — По-моему, за обедом мы эти пирожные просто ели.
— Так то ж было за обедом! А Берта сказала, что так делают, когда целуются. Я три раза прочла, как они целуются, но я никак не пойму, что общего у пирожного с поцелуем?
— Хм, дай подумать. — Голос принца звучал так, словно он изо всех сил сдерживает смех. — Возможно, он такой же сладкий? С этими словами мой наглый жених протянул руку и взял с тарелки последнее пирожное, с явным удовольствием его надкусив. — Ум-м-м! Действительно, ваша Берта — просто волшебница. — Принц доел пирожное и продолжил. — Но, Синичка, с каких это пор кухарка дает тебе такие странные советы?