Мадам Гали - 3. Охота на «Сокола» (F-16)
Шрифт:
В душе Стива боролись сразу несколько чувств: гадкое, липкое, отвратительное, но самое сильное — письмо любовное и, прочитав его, он узнает, что рогоносец.
Второе — трусливое, постыдное для мужчин и опутывающее его, как болотная жижа, чувство — я не видел никакого конверта, я же мог не открыть этот злополучный ящик. Ведь страусы не зря от страха прячут голову в песок. Помогает!
И третье, а может, в конверте ничего и нет, что может разорвать его сердце? Может. Кэрол сообщает ему, что любит только меня и больше ей никто не нужен, даже такой
Стив вышел из комнаты и налил себе виски. Нужно было успокоиться и принять решение.
Наконец он решился. Дрожащими пальцами Стив вскрыл конверт. На обычном листочке — он прочитал:
«Милый Эдди!
Я не хочу портить жизнь ни тебе, ни детям, ни Стиву. Мы не должны были встречаться с тобой после моего замужества, не должны. Но я ничего не могла с собой поделать! Меня тянуло к тебе. Я не могла сопротивляться. Теперь нет пути назад, я знаю. Двенадцать долгих лет разделяют нас. Ты женат, я замужем, у нас дети. Мне пора все забыть и вести жизнь добропорядочной жены. Но иногда, когда Стив ласкает меня, я представляю, что это ты, твои руки, твои губы…
А когда я смотрю на Фрэнка — он конечно вылитый Стив, но…»
…Позже он справился с собой. Внешне невозмутимый, Стив стоял в их спальне, в окружении таких родных и привычных вещей, а в голове у него пульсировали слова. Предательские слова Кэрол.
Теперь у Стива отнимали даже родного сына. Он не мог поверить, что Кэрол изменяла ему! И с кем?! В памяти всплыли отлучки жены под тем или иным предлогом, явно надуманными, как сейчас виделось Стиву. Он лихорадочно перебирал в памяти все нестыковки и мелкие проколы, и перед глазами стоял образ обнаженной Кэрол, страстно отдающейся Эдди.
Первой мыслью было убить ее. Убить, уничтожить, выбросить из памяти все эти годы вранья, эти притворные счастливые вздохи, всю эту ложь. Стив задыхался от ненависти. Он представлял себе в деталях, как сотрет с ее лица эту предательскую улыбку, как выместит на ней всю свою боль.
Кулаки сжимались сами собой, он колотил в стены до крови на костяшках — и не чувствовал физической боли. «Как ты могла, — шептал он осипшим голосом, — как ты могла, чертова стерва, как…»
Потом навалилась опустошенность. А дети? Маленькие Фрэнк и Джил ни в чем не виноваты. Фрэнку всего десять, Джил — двенадцать лет. Он не имеет права лишать их матери! Как теперь жить их семье?
Стив усилием воли заставил себя обдумать самое страшное. Даже если все это правда, даже если Фрэнк не его сын. Что тогда? Ничего. Стив отчетливо понял, что это ничего не меняет. Он любит сына. Значит, нужно забрать детей и уехать от Кэрол, чтобы никогда больше с ней не встречаться. Но он не может так поступить с детьми. Им нужна мать, какая бы она ни была…
Ночь пролетела незаметно и в тоже время длилась, казалось, вечность. Из-за деревьев вставало
Подойдя к раковине, чтобы умыться, он глянул на свое отражение и замер. Из зеркала на него смотрело лицо мужчины, который видимо, только что расправился со своей женой. И сам теперь медленно умирает в муках совершенного греха. Безжизненные серые глаза тупо смотрели на человека, стоящего по эту сторону зеркала. Голос из-за зазеркалья проникал в его душу и будто сжимал сердце.
— Ну что, старина, тебе нужно сделать выбор: или все это забыть, или насладиться мщением. А может, начать с «дорогого» Эдди?
Вчера на кладбище он так искренне сочувствовал Стиву: «Держись, старик, если что — звони в любое время суток, можешь на меня рассчитывать». — А при чем тут Эдди? Не ты ли увел у него подружку? Так кто перед кем виноват больше?
Стив поймал себя на том, что продолжал неотрывно смотреть на свое отражение.
— Ну, а дальше что?
Отражение продолжало: «Но тебя в таком случае сразу схватят, и ты просидишь всю оставшуюся жизнь в одиночной камере. Может, ты хочешь испытать себя?». И оно расхохоталось. Неожиданно отражение исчезло.
Стиву показалось, что он сходит с ума. Надо успокоиться, надо «придержать коней». Нельзя принимать важные решения в состоянии аффекта. Он встал под горячие струи душа. Сразу стало легче. Но, мозг продолжал работать на бешеной скорости.
Почему письмо оказалось неотправленным? Почему оно никуда не исчезло? Сколько оно здесь пролежало? Год? Пять лет? Может быть, потому что в доме родителей не было принято копаться в чужих вещах. Почему Кэрол не сожгла его, в конце концов?
Ответов на эти вопросы у него не было.
— Все! Хватит! — приказал себе Стив. Надо отключиться на некоторое время от всего этого.
Его память услужливо показала ему фрагмент японского фильма: старый сенсей спокойно сидит со своим учеником на берегу горного озера. «Смотри», — говорит учитель — «зеркальная гладь озера отражает все вокруг: небо, облака, птиц, берега и деревья. А теперь», — и он бросил в озеро камешек. Разошедшиеся круги стерли зеркальное отражение. «Видишь, что произошло. Ты должен быть всегда спокойным, как гладь озера. Тогда даже в минуту опасности, ты примешь верное решение».
Три дня спустя Стив вернулся в Японию. Кэрол сразу почувствовала огромную перемену, которая произошла с мужем.
Он даже внешне изменился за эти две недели. В его глазах читались боль раненого зверя и вместе с тем внутренняя надломленность. К себе он ее не подпускал, даже не обнял при встрече в аэропорту. Свободное время проводил только с детьми.
Кэрол все это списывала на шок, связанный с гибелью родителей. Она терпела его странное поведение и надеялась, что со временем все пройдет. Стив принял решение уволиться из ВВС, устроиться где-нибудь пилотом в гражданскую авиакомпанию и начать новую жизнь. Но сначала он решил развеяться.