Мадемуазель Каприз
Шрифт:
— Ой, мама, — прошептала она тихо, — сколько… сколько все это стоит?
— Я вам пришлю счет, — рассмеялся Рэдклифф и видя ее колебания, добавил, — я прикажу перенести этот сундук в вашу каюту.
— Д-да. Хорошо.
Она смотрела на сундук с таким искренним восхищением, что это могло растопить самое суровое сердце. Поэтому, Рэдклифф сказал:
— Я вижу, вы счастливы. Как мало нужно девушке для счастья.
— Вы ничего не понимаете. Это же… это…, - Валентина снова вздохнула, но уже от полноты
— Наконец-то вы мне хоть за что-то признательны. Ступайте к себе, сейчас у вас будет, чем заняться.
Сияя от счастья, Валентина побежала в свою каюту, не чувствуя под собой ног. Несколько минут ожидания матросов с сундуком показались ей вечностью. Когда же это наконец произошло, девушка накинулась на сундук, как коршун на добычу. Она тут же принялась разбирать находящиеся в нем вещи. Здесь было все, что нужно и даже сверх того. Валентину переполнял восторг и она начала напевать песенку.
Рассмотрев и ощупав каждую вещицу, девушка занялась куда более важным делом: примеркой. Это заняло у нее гораздо больше времени, чем осмотр, потому что хотелось примерить решительно все. Впрочем, ее радость была несколько омрачена тем обстоятельством, что платья в талии оказались шире, чем требовалось. Этот недостаток можно было исправить поясом и корсетом, что Валентина и сделала.
Наконец, она выбрала себе платье и переоделась, жалея, что у нее слишком маленькое зеркало для того, чтобы осмотреть себя целиком. Для этого ей требовалось огромное, от пола до потолка зеркало, чтобы не упустить никаких деталей. Но увы, в данный момент это ей было недоступно.
Осмотрев то, что удалось, Валентина вышла на палубу, чтобы и другие могли порадоваться, на нее глядя.
Первым зрителем оказался Патрик, который потерял дар речи, когда ее увидел.
— Ну как? — спросила Валентина, — вам нравится? Господи, наконец-то я могу выглядеть, как нормальный человек!
— Мисс Лефевр, вы просто… просто восхитительны! — сообщил Кейн, немного придя в себя.
— Да, я знаю, — самодовольно согласилась она, — мне всегда шла новая одежда.
— Но откуда она у вас?
— Мне, как это, одолжили все это. На время. И между прочим, вполне могли бы сделать это раньше. Я почти целую неделю ходила в одном платье! Ужас! Кто это выдержит?
— Что? — лицо Патрика перекосила гримаса гнева.
Валентина это заметила и удивленно приподняла брови.
— Вы что, считаете иначе?
— Да это же просто отвратительно! Немедленно верните все это! Слышите, немедленно! — вскричал Кейн, хватая Валентину за руку, — снимайте и верните! О чем вы вообще думали, когда брали это?
— Вы что, с ума сошли? — девушка смотрела на него огромными глазами, — да что вы вообще мне указываете, месье Кейн? Вы не имеете права!
— Ах, так! А делать такие подарки
— Что-о?! Да как вы смеете так со мной разговаривать? Вы спятили? И уберите руки! Я не хочу ходить как чучело!
— Немедленно снимайте это проклятое платье!
— Что, прямо здесь? — не выдержала и съязвила Валентина, — у вас солнечный удар, месье Кейн.
Она с трудом освободила свою руку и потерла запястье.
— У меня будет из-за вас синяк, идиот!
— Сцена ревности? — осведомился подошедший Рэдклифф, — Кейн, если вы не хотите искупаться, вам лучше остыть самостоятельно.
— Точно, — мстительно подтвердила Валентина, — ему это будет полезно. На этом корабле все ненормальные. И вот что, месье Кейн, — она сощурилась, — держитесь от меня подальше.
Тут девушка развернулась и отправилась к себе в каюту, полная праведного гнева. Рэдклифф кивнул головой, подтверждая ее слова.
— Я не позволю вам делать ей такие подарки, — прошипел Патрик, глядя на последнего в полной ярости.
— Это не подарок, Кейн. Я просто не могу допустить, чтобы девушка ходила в таком виде. А вы только и можете, что томно вздыхать, вместо того, чтобы оказать реальную помощь. Уверяю вас, этого она не оценит.
— У меня нет шикарных любовниц, которым я бы вез целый сундук пестрых тряпок.
— О, вот вы как заговорили. Успокойтесь, на мисс Лефевр у меня нет никаких видов. Мне просто ее жаль. Еще немного — и она полезла бы на стену, а это никому не доставило бы радости.
— Ну да, конечно! Нет у вас никаких видов!
— Представьте, на этого наивного ребенка у меня нет никаких особенных видов. А вам я посоветую не распускать руки и язык. Это чревато последствиями.
Валентина просидела в каюте до вечера, злясь на Патрика за его наглость и самоуправство. Да что он себе вообразил, в самом деле! Он что же, думает, что если она улыбнулась ему пару раз, то они помолвлены? Этот Патрик мало того, что нахал, так еще и первостепенный наглец. И он там еще что-то говорил об ухищрениях Рэдклиффа! На себя бы лучше посмотрел.
Вечером Сэм принес ей обед в каюту, как было заведено и даже очень сочувственно на нее посмотрел. Должно быть, весь экипаж уже был в курсе недавней сцены.
Утолив голод, Валентина решительно поднялась из-за стола и направилась к двери. Нет ничего лучше прогулки перед сном. А если негодный Патрик осмелится предъявлять ей какие-нибудь претензии, она его сама искупает.
Погода была прекрасной, тихой, безветренной и не жаркой. Берег был совсем рядом, но это было совершенно не то, что хотелось бы видеть девушке. Горы, полоска леса, неровная полоса прибоя, чайки, кружащие над морем и ни малейшего признака жилья, что было вовсе неудивительно.