Мадемуазель Каприз
Шрифт:
Внезапно перед ними открылась взгляду небольшая, но глубокая трещина. Хансон остановился и вопросительно взглянул на Патрика. Тот повернулся к Валентине.
— Видите? Нам лучше вернуться.
— Где гроты? — спросила она вместо ответа.
— На той стороне.
— Тогда вперед. Через эту трещину легко можно перепрыгнуть.
— Но мисс Лефевр, это опасно.
— Глупости. Через нее может перепрыгнуть и ребенок.
— Но прошу вас, одумайтесь.
— Господи, месье Кейн, я всегда думала, что вы помощник капитана, а не нянька, — отрезала девушка сердито, — говорю вам, я в состоянии сама отвечать
Меньше всего на свете Патрик хотел быть нудным. Особенно теперь, раз Валентине это не нравилось. Он многое замечал, и от его взгляда не укрылось, что разговаривая с ним, Валентина раздражалась гораздо чаще, чем обычно. Если он и дальше будет настаивать, ее отношение к нему изменится в худшую сторону. Оно и так не вызывало почти никаких надежд на будущее.
— Хорошо.
Кейн сделал знак Хансону, тот кивнул и легко перепрыгнул через трещину. Настала очередь помощника капитана. Он последовал примеру матроса. Оказавшись на другой стороне, Патрик повернулся лицом к Валентине:
— Разбегитесь, прыгайте и сразу же хватайтесь за мою руку.
— Мистер Кейн, — тут Валентина тяжело вздохнула, — я вполне могу просто перешагнуть через нее. Это было бы смешно, если б не было столь утомительно.
Она чуть приподняла юбку и легко перепрыгнула на другую сторону, принципиально не замечая протянутой руки.
— Вот и все, — заметила девушка, — сколько шума из-за ерунды, месье Кейн.
— Там впереди еще три такие расщелины, — тихо вставил он.
— Но вы говорили, что гроты на этой стороне.
— Да. Но прежде нужно до них дойти.
Валентина ничего на это не ответила, так как ей вдруг захотелось стукнуть Патрика по затылку. Она лишь скрипнула зубами. И почему он ее так раздражает? Что в нем отталкивающего? Казалось бы, очень симпатичный молодой человек, заботится о ней, оберегает, беспокоится. Но вот, увы, это ее почему-то только злит и раздражает. Даже месье Леру в свое время не был столь назойлив. Как муха, право слово.
Они направились дальше. Дорога стала заметно уже и идти по ней можно было лишь гуськом. Патрик шел впереди Валентины и постоянно оглядывался, боясь, как бы с ней чего не случилось. Ловя на себе эти взгляды, ей очень хотелось показать ему язык. Кажется, Кейн думает, что она за время плавания разучилась ходить.
Наконец, они дошли до первого грота. Валентина, решительно шагнув вперед, произвела беглый осмотр и презрительно фыркнула:
— Тут совершенно не на что смотреть. Тоже мне, нашли интересное зрелище. Пойдемте назад, месье Кейн.
Хансон и Кэрри переглянулись между собой и сдавленно фыркнули. До сих пор только капитан мог столь методично изводить своего помощника, но теперь у него появилась достойная конкурентка. Если уж на то пошло, девчонка могла бы и кораблем командовать и матросы у нее ходили бы по струнке, не говоря уже о самом Кейне. Девчонкой Валентину называла вся команда корабля, хотя чаще всего ее именовали деткой и крошкой. К примеру: "Что-то крошка наша сегодня не в духе", "когда это она в духе?" или "у детки сегодня паршивое настроение, впрочем, как всегда". Лишь кок Сэм называл ее ласково и отечески лапочкой, приговаривая: "Лапочка
На слова Валентины Патрик тяжело вздохнул и покорился:
— Хорошо, мы возвращаемся.
Спуск вниз был легче подъема, но вместе с тем и гораздо опаснее. Опаснее тем, что с него можно было скатиться вниз, прямо к подножию. Именно поэтому люди шли гораздо медленнее и осторожнее. Патрик хотел взять Валентину за руку, но получил в ответ на заботу презрительное фырканье и совет внимательнее смотреть себе под ноги. Кажется, сегодня Валентина было особенно не в духе.
Впрочем, девушка скоро пожалела о своей несдержанности, когда ее нога подвернулась и она довольно неизящно, но зато с производящей впечатление скоростью скатилась вниз. От боли и неожиданности Валентина воскликнула:
— Вот черт!
— О Господи! — вскричал Патрик и хотел, было, кинуться на помощь, но Кэрри удержал его.
— Постойте, не так скоро, сэр. Будете спешить — ничем не поможете мисс, только сами пострадаете.
— Да мне все равно! — с вызовом тряхнул головой Кейн, пытаясь освободить руку.
— Да вам-то может и все равно, — охотно согласился с ним матрос, — зато нам придется тащить сразу двоих.
Злобно фыркнув, Патрик все же покорился и осторожно спустился вниз, к тому месту, где сидела мрачная Валентина, ощупывая свои повреждения.
— Мисс Лефевр, я вас предупреждал, — были первые слова помощника капитана, — вы ушиблись?
— Ну конечно, я ушиблась! — сердито вскричала девушка, — вместо того, чтобы читать мне нотации, лучше бы руку подали.
Ухватившись за протянутую руку, она поднялась на ноги и тут же вскричала:
— Ой!
— Что? — испуганно спросил Патрик.
— Больно.
Девушка поджала пострадавшую ногу и стоя наподобие цапли, поморщилась, обнаружив повреждения на таком месте, о котором не говорят вслух.
— Я ненавижу ваши отвратительные гроты, — сообщила она бледному от переживаний Патрику, — меня от них просто мутит. И что теперь делать?
— Я помогу вам, мисс Лефевр, — Патрик легко поднял ее на руки, — если вы не возражаете, конечно.
— Не возражаю, — тяжело вздохнула Валентина, сочтя вопрос довольно глупым.
То обстоятельство, что ее несли на руках, было приятно хотя бы тем, что не приходилось идти на своих двоих. Но Валентину раздражало не это, а то, что она столь неудачно упала. И это после того, как утверждала, что в состоянии передвигаться самостоятельно! Просто кошмар да и только. Так что, настроение у нее было хуже некуда.
Поднявшись по трапу, они оказались почти лицом к лицу с капитаном, который окинув заинтересованным взглядом столь живописную группу, заметил:
— Отдаю должное вашей изобретательности, Тина.
— Какая изобретательность!? — с ходу завелась она, — я ногу подвернула!
— Что-что? Так вы и ходить не умеете?
Эти слова так разозлили девушку, что она пару минут была занята исключительно тем, что перечисляла все отвратительные качества Рэдклиффа и мрачные прогнозы относительно его ранней кончины. На протяжение этого внушительного монолога матросы втихомолку хихикали, а сам Рэдклифф откровенно веселился. Когда же Валентина выдохлась, он сказал: