Магически и не только… одаренная семерка и их декан
Шрифт:
Она то ли увидела, то ли услышала, то ли ощутила, как рухнуло на пол безжизненное тело, губы которого продолжали умолять о пощаде… Министр просил пощадить не себя, а своего сына.
Вслед за чем её в очередной раз поглотил непроглядный мрак, вот только в этот раз он уже её не отпустил.
— Кэссиди!!! — воскликнул Александр и едва только успев подхватить безжизненное тело своей подопечной, и сам рухнул, как подкошенный.
Вслед за ним захлёбываясь собственной кровью, по стене медленно сползла и Королева фейри.
—
И в ту же секунду в квартире появился молодой человек. Увидев безжизненное тело своей Королевы, он прижал к её вискам ладони.
— Спасибо, — слабо отозвалась Элана, принимая у него из рук пузырёк с восстанавливающей жизненные силы сывороткой.
Через несколько минут она уже достаточно пришла в себя, чтобы телепортировать своих бесчувственных спутников снова в кабинет Александра. Этаниэль же остался в квартире министра ещё на некоторое время, чтобы зачистить следы пребывания в ней посторонних.
[1] Руна Эваз символизирует собой скорость, изменение и движение.
[2] Руна Райдо (Райда) ассоциируется с движением и прогрессом, при котором две стороны одного целого наконец-то могут объединиться, а начатое завершается.
Глава 23
В себя Кэссиди пришла под громкие проклятия своего опекуна, обвинявшего Королеву фейри во всех смертных грехах, клявшего её на чём свет стоит, не взирая на чины и приличия, и искренне сожалеющего о том, что он согласился на предложенную ею опасную авантюру.
Справедливости ради, надо отметить, что выяснение отношений происходило не в кабинете, а в приёмной, то есть, в соседней комнате. Вот только, что такое какая-то несчастная каменная кладка и столь же несчастная дубовая дверь на пути громогласного рева разгневанного мужчины, второй ипостасью которого является огненный лев!
Пугающе-черная пустота, пробирающий до костей холод и заставляющая выворачиваться наизнанку тошнота отступили, оставив после себя ощущение не позволяющей даже пальцем пошевелить слабости и препятствующей мыслительному процессу заторможенности.
Однако причиной поселившихся в душе девушки смятения и оторопи были не эта немощность или то, что она в буквальном смысле побывала в «когтях смерти», а то, что она увидела в той страшной комнате…
Ибо то, что она увидела — не могло быть правдой.
Разумеется, не могло!
Так вот, почему, оказывается, родители заблокировали её дар! Потому что он — бракованный!
А потому ничему, ровным счётом ничему из того, что она видела в той комнате, ничему из того, что она видела глазами министра — нельзя верить!
Да и как она может верить, если и сам Агейр Вегард тоже не верил своим глазам, он был уверен, что видит перед собой не истинное лицо убийцы, а иллюзию.
Точнее, верил.
А если ещё точнее, хотел верить.
Ибо маленький червячок сомнения, но всё же подтачивал
Беспокоило Кэссиди и ещё одно обстоятельство — она видела то, как умер министр, но не видела того, как умер его сын.
Кроме того, тяжелые, насыщенные страхом и болью эмоции исходили только из одной комнаты, комнаты, в которой убили министра.
Само собой, она вполне могла кое-что упустить. Особенно с бракованным даром. Которым пользовалась впервые. Её могли слишком сильно захватить эмоции и боль министра. А потому в том, что она всецело сосредоточилась на нём, нет ничего удивительного.
И всё равно странно, что она совсем ничего не почувствовала.
За предыдущие сутки она пропустила через себя сотни страниц информации, ознакомилась со статистикой тысяч случаев… И не помнила ни одного случая, чтобы хотя бы один эмпат, находясь на расстоянии менее десяти метров от тела, не почувствовал его.
— Вы знали! Вы прекрасно знали, Ваше Величество, что Кэссиди не переживёт визит в эту квартиру, — жёстко констатировал Александр, по окончании своей длинной и очень громкой обвинительной тирады. — И, тем не менее, вас это не остановило!
— Нет, не остановило, — спокойно подтвердила Королева фейри. — Потому что я знала способ и информацию получить, и оставить в живых свою крестницу. И, насколько я могу судить, я оказалась права. Все остались живы и здоровы…
— Здоро-ооовы?!! Вот это вы, называете, здоровы?! — возмущенно взревел Александр и, резко развернувшись, стремительно сорвался с места, дабы направиться в свой кабинет с целью продемонстрировать, что именно он имеет в виду.
Однако сделав всего два шага, и то второй лишь по инерции, остановился… Увидев приоткрытую дверь в свой кабинет.
Потому что точно помнил, как сам лично её закрывал.
Впрочем, озадачился он ненадолго. Ибо догадаться, чьими стараниями это дверь «случайно» приоткрылось было не сложно.
И он не ошибался: Кэссиди не только очнулась, но и доползла на четвереньках до выхода из кабинета, где с облегчением рухнула на пятую точку и, подперев собой стену, слегка приоткрыла дверь для того, чтобы лучше слышать, о чём же именно спорят крёстная и опекун. Точнее, опекуна-то она и до этого хорошо слышала, а вот что отвечала ему Королева фейри — нет. А любопытство — оно такое любопытство, что и мёртвого поднимет.
— О-оооаа оочщу-уаась, — отказывающимся подчиняться языком известила об очевидном застигнутая на «месте преступления» подопечная, — и ааа ка-ак ааз ша-а об эо-оммым соопщи-ииить…
— Но устала по дороге и решила передохнуть, — саркастически предположил Александр. — Что ж, Ваше Величество, должен признать, что все, и в самом деле, живы и здоровы! А некоторые даже настолько, чтобы сразу же вернуться к своим любимым занятиям! — и ироничного неодобрения в этом комментарии (по мнению Кэссиди) было гораздо больше, чем облегчения.