Магистр
Шрифт:
Пончик обвёл глазами причалы Остии, по которым шатались неясные личности – бледные тени в лунном свете, словно призраки. Лодьи стояли в старинной гавани Траяна, сооружённой в форме шестиугольника. Со времён Траяновых порт его имени здорово занесло илом, кое-где даже островки поднялись, травою поросли. Корабли варягов проходили по мелкой воде и причаливали у древнего склада зерна, чиркая по липкому дну килями. Какой-нибудь дромон давно завяз бы тут, а вот лодьи славились малой осадкой, позволявшей им подниматься по рекам и
Зернохранилище потрясало своими объемами и высотой – пятиэтажка будет ниже. Когда-то в гавани Траяна разгружались гигантские ситагоги, доставлявшие хлеб из Египта – чуть ли не двести тысяч пудов за ходку! Те времена прошли безвозвратно, а склад остался. «Господи, о чём он только думает?» – вздохнул Пончик.
– Кончай вздыхать, – тоскливо сказал Инегельд. – Сейчас Ивор со Свеном вернутся и всё расскажут.
– Да я понимаю… – пробормотал Александр.
Он с неприязнью глянул в сторону кормового шатра, где безвылазно просиживал король Италии Гуго Арльский. Король то спал, то жрал, то поднимал крышку заветного сундука и любовно перебирал золотые номисмы.
– Ага! – оживился Боевой Клык. – Кабыть, возвращаются!
Пончик встрепенулся, заоглядывался. Точно – две фигуры, стройная и огромная, возникли за углом зернохранилища, замелькали между колонн.
Первым на борт «Пардуса» поднялся Ивор.
– Сволочь бургундская предала Полутролля, – выцедил он, – Альберих засадил его в тюрьму, но оттуда Олег бежал.
– Ага! – каркнул князь. – Ну хоть не казнили – и то хлеб.
Подошли остальные – Турберн, Стегги, Карл, Тудор, Курт.
– Олег где-то в городе, – пробасил Свен, – знать бы где…
– Сыщем, – уверенно сказал Клык. – Как там, в Риме, вообще?
– Шумят, – коротко описал положение Пожиратель Смерти. – Альберих разошёлся – родную мать в темницу засадил и братца туда же – это который папа римский Иоанн. По городу шайки ходят, в дома вламываются, орут: «Бей бургундов!» – а кто там бургунд, а кто нет, не дознаются особо…
– Мы по этому… – вступил Свен. – Ну, где вода течёт…
– По акведуку, – подсказал Пончик.
– Во-во! По этому самому пробрались в город, в какие-то термы спустились, пошарахались везде… Вот.
– Может, и нам тем же путём? – осторожно спросил Тудор отца.
Инегельд покачал головой.
– Не выйдет, – сказал он. – Мы же не знаем, где Олега искать.
– Да и не просто это – по акведуку, – уточнил Ивор. – Мы столько ждали, пока стража подальше отойдёт, что ноги занемели.
– Надо Рим приступом брать! – рубанул Инегельд. – Как Неаполь! Хватит с ними чикаться!
– Дело говоришь, князюшка! – ухмыльнулся Железнобокий.
– Поддерживаю и одобряю, – сказал Пончик. – Пока там Гуго правил, надо было закон блюсти и о пользе императору думать, а теперь там засел наш общий враг! Угу… Только вот опасная это затея… Рим – большой. Угу…
Инегельд
– Не боись, – пророкотал он, – сдюжим. В этом Риме домов больше, чем людей! И людишки-то – тьфу! Мелочь одна! Значит, так. Ты, Карл, остаёшься тут за меня, будешь короля стеречь и лодью.
– Ладно уж… – проворчал Вилобородый.
– «Пардуса» оставим, – развивал мысль Боевой Клык, – и «Вия» тож. Пойдём на пяти лодьях – полтыщи народу хватит, чтобы Альбериха запужать до усрачки!
Варяги загоготали и принялись деятельно готовиться. Пончик, малознакомый с бытиём варангов, удивлялся – он ожидал, что князь всё подробно растолкует, даст цэ-у отдельно каждому ярлу, а тут – раз-два, и готово! Хотя, в принципе, чего слова зря переводить, время на многоглаголание тратить? Варяги – мужики опытные, тут новичков нету, и всяк знает свой манёвр.
– Пошли, Пончик, – сказал князь, перешагивая на трап, – двинем на «Финисте»!
– Угу…
Александр перебрался на каменную лестницу, спускавшуюся к воде. В нижние ступени были вмонтированы тяжёлые бронзовые кольца, к которым и привязывали корабли. А вот и «Финист» – вместе с Пончиком на борт лодьи поднялось ещё человек двадцать, похохатывая и перешучиваясь, – варяги радовались грядущему штурму. Шурика близящиеся бои пугали, но было и облегчение – наконец-то что-то сдвинулось с мёртвой точки, началось дело – воины, друзья и побратимы, плыли вызволять своего командира.
– Вёсла на воду! Па-ашли!..
Пять лодий, одна за другой, проследовали по широкому каналу. Лет пятьсот назад над ним смыкались арки гигантских мостов, ныне от них остались лишь груды каменных обломков на обоих берегах, закованных в гранитные плиты.
Выйдя в море и обогнув спящую Остию, лодьи вошли в устье Тибра.
– Летом тут не пройти, – сказал Турберн, правя рулевым веслом, – мелка река и наносов много – завязнешь легко. А нынче, чай, снега тают, воды вешние шуруют нам в помощь. Ага! А вот и ветерок подул. Не оставляют нас боги своим попечением!
– Поднять паруса! – отдал команду Вуефаст Дорога.
Бело-синее полосатое ветрило захлопало, расправляясь, и вот выгнулось, вобрало ветер, понесло лодью, заставляя скрипеть мачту и звенеть натянутые снасти.
«Финист» шёл в середине, впереди раздували красно-белые паруса «Семаргл» Веремуда Высокого и «Лембой» Рулава Счастливого. За «Финистом» следовал «Морской змей», принадлежавший Олаву Лесорубу, а замыкал строй «Зилант», новенькая лодья Либиара Лысого.
Акила Длинный Меч перемигнулся с Инегельдом, прочистил горло и запел красивым, сильным голосом. Это была не боевая песня, где лютость мешалась с тоскою, а радостный гимн Яриле, весеннему богу, будящему всё живое после очарованного зимнего сна, зовущему траву зеленеть, цветы – распускаться, а девушек готовиться к поре любви.